В начале 2019 года Воронежский государственный университет инженерных технологий возглавил Василий Попов, проработавший в ВГУ на разных должностях почти 25 лет. Назначение на пост и.о. ректора вуза сопровождалось известием об отмене выборов, тогда до конца не было понятно, что именно повлияло на решение Министерства образования и науки.
Василий Попов рассказал в интервью журналисту 36on.ru подробности его назначения на пост главы университета, а также о причинах отмены выборов, краткосрочных и долгосрочных планах по развитию ВГУИТ, сложностях в применении на практике инновационных технологий, участии в постгеномной конференции, научных исследованиях, над которыми сейчас работает, и многом другом.
Василий Николаевич, вы долгое время работали в ВГУ, а в начале этого года возглавили ВГУИТ. Расскажите, пожалуйста, о вашей истории с госуниверситетом?
– С ВГУ связаны 28 лет моей жизни. В 1991 году я пришел туда студентом, в 1995 году начал работать, находясь в статусе аспиранта. Затем прошел путь от ассистента преподавателя до проректора по научной работе. В начале 2019 года у меня появились новые возможности, связанные с университетом инженерных технологий. Они показались мне перспективными, потому что в последние годы направление моей научной деятельности в значительной степени совпадало с ключевой областью знаний ВГУИТ – я активно занимался вопросами биотехнологии.
При каких обстоятельствах вы стали исполняющим обязанности ректора ВГУИТ?
– В свое время я попал в первую волну президентского резерва, прошел подготовку в Российской академии народного хозяйства и госслужбы (РАНХиГС). Потом, уже находясь в должности проректора ВГУ, я был включен в кадровый резерв при Минобрнауки РФ. Когда встал вопрос, кто может возглавить ВГУИТ, Министерство предложило мне попробовать свои силы. Сейчас, являясь и.о. ректора университета, я остаюсь в ВГУ заведующим кафедрой генетики.
Так можно совмещать?
– По согласованию с Министерством возможно. И, я думаю, что симбиоз классического образования ВГУ и прикладного образования ВГУИТ – хорошая основа для создания интересных проектов, продуктов, образовательных программ. Я надеюсь, что в ближайшие годы это позволят нам рассказать о новых событиях, свершениях, готовых новых технологиях.
Ректор, помимо всего прочего, заведует и хозяйственной деятельностью вуза. Не сильная нагрузка получается? Не мешает ли она вашей научной деятельности?
– С точки зрения научной карьеры, это, наверное, распыление ресурса. Но, с другой стороны, человек должен быть личностью универсальной. И административный опыт мне тоже интересен. Возможность приложить какие-то теоретические навыки в практической плоскости – это всегда хорошо. Плюс нельзя забывать, что любой корабль, его политика и направление движения во многом определяются капитаном. Такое мощное авторитетное образовательное учреждение, как университет инженерных технологий, дает мне новые возможности для того, чтобы решать проблему не единолично, не каким-то узким коллективом близких единомышленников, а именно попытаться двинуться серьезным проектом в сторону практических технологий, решения стоящих перед регионом задач.
Поясните, пожалуйста, что за ситуация с отменой выборов произошла в начале года?
– За 60 дней до окончания срока полномочий ректора должен был выйти приказ о назначении выборов, либо – приняты какие-либо кадровые решения. Вовремя этого не произошло. Дальше, по всей видимости, процессы наслоились: шло согласование временно исполняющего обязанности, и в то же время по процедуре должны были быть запущены выборы. Возможно, к удвоению приказов привели технологические затруднения, связанные с документооборотом. С другой стороны, Министерство вовремя разобралось. И видимо, решило, что если исполняющий обязанности уже назначен, нужно дать ему возможность поработать с коллективом, показать себя, отработать те сроки, которые в контракте обозначены.
Когда будут объявлены новые выборы ректора?
– По регламенту, где-то в ноябре Министерство должно принять решение: либо продлять полномочия исполняющего обязанности, либо объявлять процедуру выборов, либо назначать кого-то еще. Если выборы состоятся, то, скорее всего, в начале 2020 года.
Перед выборами вы не знали своих возможных соперников. Сейчас вы можете назвать их имена?
– Обсуждать конкретных людей, которые могут или хотят, наверное, смысла нет. Сегодня Министерство дало мне полномочия, некоторые задачи. И, возможно, если я справлюсь с ними, ситуация будет развиваться в другом ключе.
В 2010 году вы могли стать ректором ВГУ. Но в итоге пост занял Дмитрий Ендовицкий. Расскажите, как проходили выборы там.
– Мою кандидатуру выдвинули сразу несколько подразделений университета. На начальном этапе было 5 выдвиженцев, но до голосования мы дошли вдвоем. Голоса распределились приблизительно так: 66% против 32%. Несколько человек проголосовали против всех. Считаю, что для меня на тот момент это было большой победой. Опыт, в том числе общения с людьми и выборной борьбы, был очень серьезным. На последнем этапе мы с членами команды договорились, что в любом случае будем работать вместе, потому что задачи предстояли довольно важные. Та кампания для меня стала успешной и результативной и потому, что как минимум за отчетный период удалось сделать многое в плане науки и личной жизни – у меня появилось двое детей.
То есть выборы в вузах – это не профанация? Это действительно работающий механизм, за который люди борются? Просто к выборам президента у нас относятся с недоверием... А тут вуз. Казалось бы, все решено…
– Университет всегда был вольнодумным органом, и там любая выборная кампания превращалась в оперу в нескольких действиях, с прелюдией, заключительным актом. Народ безмолвствует, либо народ торжествует. Это особенности, в том числе, ВГУ. В каких-то вузах выборы проходят более спокойно. Все зависит от коллектива и политических традиций, темперамента людей в конкретном регионе.
Вы сильно расстроились из-за того, что уступили Дмитрию Ендовицкому?
– Это было не столько расстройство, сколько опустошение. Я был нацелен на решение определенной задачи, тратил много сил и эмоций. Но, с другой стороны, через две недели возникли новые задачи, связанные с проректорством и наукой. Честно говоря, я грустить не привык, так как всегда нахожусь в движении. Движение – это жизнь.
Ваш контракт с ВГУИТ закончится в начале 2020 года. Что до этого времени планируете сделать в вузе?
– Первоочередная задача – инициировать обсуждение стратегии и тактики развития вуза, чтобы понять, что мы сейчас собой представляем и куда движемся.
Сегодня вуз концентрируется на трех исторически сложившихся блоках. И наши компетенции помогают нам быть не только лидерами науки и образования Воронежской области, но и макрорегиона.
Первый блок – это переработка пищевой продукции. Нужно подумать, какие продукты, которые были бы интересны внутри глобального мейнстрима, мы можем создавать. В приоритете – идея о том, что питание все-таки должно быть наукоемким и здоровым. Второй блок – это химические технологии. Здесь важна не только подготовка кадров, но и появление разработок, которые были бы интересны заказчикам, открывали новые технологические горизонты, позволяли эффективно сберегать природные ресурсы. Третий блок – сервисный. В этом направлении необходимо подстроить учебные программы под задачи наших работодателей – крупных компаний, гостиничных и ресторанных сетей, где наши выпускники чрезвычайно востребованы.
В ближайший год необходимо решить, какие ниши в этих направлениях мы хотели бы занять, попытаться под это перестроить и кафедральную систему, и систему мотивации преподавателей, и систему взаимодействия с индустриальными партнерами, чтобы было интересно и нам, и им.
А какие есть планы на случай, если выборы состоятся, и вы станете ректором, либо если контракт с вами продлят?
– Если говорить о перспективе отдаленной, то хотелось бы, конечно, видеть университет как региональный или общенациональный центр высоких агробиотехнологий.
Сегодня биотехнология является основой для очень многих смежных областей. Буквально на прошлой неделе мы подписали соглашение с медуниверситетом, потому что между здравоохранением и пищевой промышленностью есть тесная связь. Человек – то, что он ест. Получить здоровое долголетие без правильного питания и здорового образа жизни практически невозможно. Вопрос диетологии, курортологии, профилактики заболеваний становится пограничным. И понятно, что без биотехнологий здесь очень сложно, потому что здоровое питание подразумевает правильное приготовление пищи, обогащение важными микроэлементами, витаминами и так далее.
Если мы говорим о сельском хозяйстве, то разговоры о вреде ГМО, использовании химических средств защиты, так или иначе, приведут нас к природосберегающему сельскому хозяйству. И здесь уже большую роль будут играть биологические средства защиты и сохранения продукции.
То есть речь идет об уходе от химии к природной химии?
– Да. Колбасу, например, можно сделать розовой, добавив нитрита, а можно попытаться поискать природные антиоксиданты.
Например, использовать вытяжку из клубники?
– В том числе. Понятно, что это в любом случае искусственные системы нарушают природный баланс. Но сделать эту систему более устойчивой, максимально внедрить природоэффективные технологии, очень важно и полезно. У этого направления очень много ветвей. Они уходит в производство полимеров, биоразлагаемой упаковки и так далее. Взаимопроникновение био- и химических технологий дает нам новый спектр возможностей. Они связаны и с экологией, и с очисткой сточных вод, и с борьбой с мусором. Мне бы хотелось, чтобы университет стал региональным ядром развития этого направления, притягивая к себе и академические институты, и производственные предприятия, которые специализируются на выпуске технологического оборудования для этих процессов.
К вопросу о правильном питании и здоровой пище. Хотелось бы попросить вас развеять миф, либо подтвердить, что это все же реальность. Диетологи говорят, что молоко с большим сроком годности пить вредно, так как упаковка обрабатывается антибиотиками...
– С одной стороны, это может быть и правдой. Есть такой анекдот. Девочка спрашивает маму: «Действительно молоко так полезно и помогает быстрее выздороветь?» Мама отвечает: «Конечно, дочка, там же так много антибиотиков. Они вылечат любую болезнь!» С другой стороны, если мы говорим о молоке с ультрафильтрацией, которое делают крупные производители, то это, скорее, домыслы. Оно хранится так долго не потому, что чем-то законсервировано, а потому что это новые уникальные способы обработки молока. Ультрафильтрация – это метод разлива, при котором мембраны задаются с таким условием, что через их поры молекулы казеина и жира проходят, а бактерии, которые существенно больше по размеру – нет.
У нас был большой проект по качеству молочной и жировой продукции. Исследования показали, что крупные производители более надежны, чем небольшие предприятия. Последние, может быть, и производят более здоровую продукцию, но ее нужно съесть, как говорится, не отходя от прилавка. Поэтому те сроки, которые пишут крупные компании, скорее всего, верны, тем более что они вкладываются в технологии. Мы не говорим о живопырках, которые что-то где-то купили, меланинчику подсыпали, добавили сухого молочка, нарисовали запредельные сроки и под непонятным ООО «Рога и копыта» все это быстро продали.
Резюме такое: потребителям нужно смотреть, что написано на упаковке, и помнить, что чем ближе к сроку хранения, тем большая вероятность появления в молоке патогенов.
В этом году в Воронеже планируется проведение пятой постгеномной конференции. Будучи проректором ВГУ, вы фактически были ее создателем. Планирует ли ВГУИТ и лично вы принимать участие в научном событии? Если да, то в каком формате это будет?
– Безусловно. Если проанализировать динамику последних четырех конференций, посмотреть список выступающих, докладов, тематики конференции, то можно увидеть подтверждение тому, что все в нашем мире эволюционирует. Мы начинали как конференция, связанная с приложением постгеномных технологий в медицине. Этот вопрос активно обсуждался. Первые два года мы привлекали выдающихся ученых, экспертов в этой отрасли. Но оказалось, что у медицины чрезвычайно инерционная и сложно организованная структура. Появление в этой сфере новых методик и технологий требует соответствующей проверки, сертификации. Внедрение в практическую жизнь даже самых передовых технологий занимает годы, если не десятилетия.
С третьей конференции резко пошел интерес к сельскому хозяйству и промышленности, потому что это сферы могут внедрять высокие технологии с гораздо большей скоростью. И если они имеют экономический смысл, то это оказывается жизнеспособно. На четвертый год мы добавили к сельскому хозяйству еще и вопросы лесного хозяйства и здоровьесбережения. Круглый стол по здоровому старению вызвал очень большой интерес и у СМИ, и у жителей Воронежа.
Университет инженерных технологий с удовольствием поучаствует в конференции именно с этого аспекта. Потому что формирование пищевых предпочтений, технологий здорового питания, связанных с активным долголетием – это одна из важных и серьезных задач. Наш вуз готов выступить площадкой для секции по микробиому и способов его коррекции с помощью биоактивных веществ и здорового питания.
В прошлом году мы с биогеронтологом Клаудио Франчески впервые подняли эту тему на круглом столе. Ученого это очень заинтересовало. Мы надеемся, что часть его научных исследований будет разворачиваться на базе и ВГУ, и ВГУИТ. Возможно, мы сумеем на воронежской популяции оценить особенности нашего пищевого поведения, пищеварения: что хорошо для русского человека, что не очень.
Клаудио рассказывал про средиземноморскую диету, которая стала примером того, как между собой связаны наука, экономика и здравоохранение. Их группа получила заказ от Европейского союза на исследование особенностей питания и здорового образа жизни итальянцев. И они установили, что Омега-3, Омега-6, жирные кислоты, много оливкового масла и рыбы в диете – это факторы, которые способствуют здоровому долголетию. Научные исследования стали основой для маркетинга и появления термина «средиземноморская диета».
В частной беседе Клаудио сказал, шутя, что ЕС дал им 6 млн евро на исследование: «И мы только за первый год экономику Италии обогатили на 700 млн за счет того, что это стало фэшнбл и начало продаваться по всей Европе!» Может быть, какой-нибудь натуральный продукт, выращиваемый в Воронежской области, окажется не менее полезным для здоровья. Выяснится, к примеру, что топинамбур настолько полезен, что если весь мир будет его есть, то все мы будем жить дольше, веселее и так далее. Это, конечно, шутка. Но в каждой шутке есть доля шутки. Подобного рода дискуссии должны быть. Они способствуют, в том числе, развитию экономики.
Какое еще практическое применение имеет проводимая научная конференция? И каких результатов в этом направлении регион может ждать в ближайшее время?
– Во-первых, такие крупные научные конференции, как эти, повышают имидж региона в научном сообществе не только России, но и среди мировых ученых. Сотрудники вузов далеко не всегда имеют возможность так просто пообщаться со своими зарубежными коллегами и поделиться практическим опытом, обменяться контактами. Поэтому, можно сказать, что воронежская конференция по постгеномным технологиям – это уникальное событие не только для нашей области, но и для страны в целом. На данный момент за 4 года в мероприятии приняли участие ведущие ученые из Германии, Италии, США, Японии, Кореи, Сербии, Белоруссии, а также из многих регионов России. Сложно переоценить вклад конференции в продвижении Воронежской области как научного центра, ведь многие знают лишь наши аграрные достижения. Посмотрите хотя бы на то количество вузов, которые у нас представлены.
Во-вторых, последние годы мы пытаемся активно привлекать к конференции крупных инвесторов, которые ищут новые маркетинговые решения и рынки сбыта. Та же идея о том, что болезнь нужно не лечить, а профилактировать, чрезвычайно интересна для частных медицинских клиник, потому что дает уйти от разовых экстренных услуг к семейной медицине. Наши пищевики заинтересованы в появлении продуктов с высокой добавленной стоимостью, которые обладают повышенными потребительскими свойствами и востребованы сегодняшней активной молодежью, теми, кто хочет питаться правильно и долго жить. Соответственно это позволит развиваться и предприятиям региона, и повышать качество жизни тех, кто эти продукты потребляет.
В 2016 году на конференции вы рассказывали о внедрении постгеномных технологий в онкологии на примере выявления раковых клеток почки. Вы продолжили это исследование или, может, начали новое?
– Мы продолжаем заниматься этим направлением. Расширяем исследовательскую базу. Сегодня у нас уже получен патент на обнаруженные нами уникальные мутации, которые вызывают онкологию. Но, к сожалению, в практику рядовой больницы внедрить метод очень непросто. Для этого нужно проводить клинические испытания, получать сертификацию в Минздраве, что самостоятельно университет сделать не может. Это долгий и дорогой путь. Дойдем мы до конца или нет, зависит от практической медицины и инвесторов. Пока мы применяем метод только в качестве диагностической процедуры в исследовательских целях.
Часто говорят, что в разных сферах Россия отстает от стран Запада в научном, инновационном плане. На ваш взгляд, это действительно серьезное отставание, или все же есть потенциал в Воронежской области и в других регионах?
– Потенциал, безусловно, есть. «Мировая наука» – это очень растяжимое понятие. И критерии оценки тоже сложны. Если мы начинаем мерить Нобелевскими премиями, то для начала нужно понять, что 80% членов Нобелевского комитета – это выходцы из США. 80% премий идет в Соединенные штаты, потому что, судя по всему, выдвигают тех, кого лучше знают. Если говорить о научном уровне, то в каких-то отраслях мы более продвинуты, в каких-то – нет. Но, тем не менее, в целом уровень науки в России достаточно высок.
Проблему я вижу в коммерциализации. И в Советском союзе, и в сегодняшней России, к сожалению, вопросы внедрения, являются самыми тяжелыми. Придумать могут, но сделать из этого продукт уже тяжело, а продать миллиардом экземпляров еще сложнее.
И здесь может быть полезен опыт наших соседей. В Белгородском техническом университете создана специальная инфраструктура развития малого предпринимательства. Там студенты со 2-3 курса начинают реализовывать свои проекты как стартапы. И у них к выпуску есть не только диплом, но еще и базовая технология, которую с помощью вуза они стараются внедрить. Важно, что инфраструктура вокруг университетских малых предприятий в прошлом году вышла почти на 1 млрд рублей оборота. Нашим ребятам нужно хотя бы попробовать объяснить, что на всем можно попытаться сделать деньги.
В 2011 году, давая интервью «Воронежскому курьеру», вы говорили о тех же проблемах инновационного предпринимательства. Неужели за 8 лет ничего не изменилось?
– Что-то изменилось. У нас есть замечательный пример: ООО «Технологии шмелеводства», которое создает средства биологической защиты. Компания уже вышла на миллионные обороты в реализации клещей, которые используются вместо пестицидов в теплицах и борются с белокрылкой и другими вредителями. Реальные примеры того, как инновации внедряются в жизнь, есть. Но перейти от уникального штучного явления к тому, чтобы это стало на конвейер, пока сложно. Уже хорошо, что сегодня выпускники научились патентоваться и создать малые инновационные предприятия. Путь к массовому успеху, наверное – это этап следующего десятилетия.
4 марта стало известно, что Воронежская область получила деньги из федерального бюджета на реализацию программ в рамках 11 нацпроектов, но на науку средства не выделили... Как вы можете это прокомментировать?
– Деньги на науку распределены достаточно сложно. В первую очередь, они были направлены на создание инфраструктур. Такие проекты определены были достаточно давно – это синхратроны в Дубне и на Дальнем Востоке, исследовательский реактор ПИК под Санкт-Петербургом. Это действительно мегасайенс-проеты, которые в мировой шкале стоят ближе к середине. Понятно, что Воронежская область в этом смысле не является безусловным лидером. Такого масштаба исследовательских учреждений у нас, к сожалению, просто нет.
Сейчас в Воронежской области идет работа по созданию научно-образовательного центра. Мы надеемся, что хотя бы во второй-третьей волне федерального конкурса наш регион сумеет победить. Если не сможет, придется науку развивать без нацпроектов. Тем более, по большому счету, деньги там не такие уж большие: 600 млрд на 6 лет при том, что сейчас затраты на науку по стране составляют почти полтриллиона в год. Думаю, что лишние 100 млрд – это сумма существенная, но не кардинально решающая какие-то проблемы.
Фото - Анна Вотинова.
