Когнитивный диссонанс для пишущего представителя медиаиндустрии? Это когда в альма-матер тебя учат красоте слова, но на практике часто оказывается, что важнее броские заголовки, факты и вообще нужно ориентироваться на алгоритм, а «длинные тексты сейчас никто не читает».
Хорошо, что есть те, кто «взламывает систему» и доказывает, что в словах скрыта невероятная сила. Главное, уметь подобрать самые нужные. Этой тонкой и очень важной теме был посвящен мастер-класс «Сторителлинг в боевых условиях» писателя, журналиста, члена Совета по правам человека при президенте РФ, блогера Марины Ахмедовой.
Ее репортажи — это тот самый «эффект погружения», который сильнее всех алгоритмов и курсов по инфостилю. Ими зачитываешься, их проживаешь, они заставляют думать.
На Медиафоруме Марина Ахмедова дала множество ценных советов (волшебный проверочный вопрос, структурирование, «двухклеточный метод» и др.), основанных на личной практике. Мы их все бережно собрали в материале «Как написать историю, которую будут читать».
После выступления мы задали ей несколько более прикладных вопросов, связанных с профессией. Очень хотелось еще глубже понять, как Марина создает тексты.
— В начале 2020 года у вас вышел репортаж «Духи на распив по-донецки». Его героиня — девушка, которая привозит флаконы духов через линию разграничения и разливает их в более маленький формат для продажи. Опираясь на ассоциации, которые вызывают у нее ароматы, она рассказывает, чем пахнет ее жизнь тогда и сейчас. Это одновременно очень тонко и очень мощно. Как вы находите таких героев? Или он встречаются сами?
— Ее встретить было довольно сложно. Тогда я поехал в Донецк с очень странным редакционным заданием: «Напиши о том, как город живет сейчас». Непризнанная республика (данный репортаж вышел 27 января 2020 г. - прим.ред), стагнация, затухание экономических процессов. Это задание было похоже на «пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Нужно же найти ситуации, героев, через которых ты будешь рассказывать. Кстати, это одна из проблем репортажной журналистики, когда авторы не понимают, что их тема и главный вопрос, заложенный в репортаж, не звучат одинаково. Моя тема была - как живет Донецк в 2020-м году. Девушке-парфюмеру я задавала вопрос «Кого ты потеряла за эти годы?». Это не рассказ про духи, это история про людей, которых у нее теперь нет в этом городе.
— Важна ли литературность журналистского языка сейчас? Или популярный метод про «сокращай» более актуален?
— Меня хватило лишь на несколько страниц этой книги. Такой метод иссушает язык. У каждого автора есть свой голос, ритм и постановка слов. Если автор находит свой язык, то в моменты стресса или душевных волнений вы можете взять свой текст и прочесть вслух. И почувствуете, как выравнивается дыхания. Потому что это мелодия вашего языка. Если мы будем подгонять все под один шаблон, выкидывая слова, то что останется?
Другой вопрос, почему люди не дочитывают тексты. Если много букв, то еще не значит, что ты написал лонгрид. Нужен сюжет, четкая структура, правильно подобранные детали, которые двигают повествование. Читатель должен нырнуть в текст, как в омут, и не выплывать до конца.
— В одном из интервью вы сказали, что женственный образ часто вам помогал. За восемь лет вы много раз ездили на Донбасс. Платья, юбки — ваш привычный стиль в одежде? Или в какой-то момент вы поняли, что мягкость дает больший результат?
— Платья уже не помогают. Ситуация очень сильно изменилась. В 2014-м были иллюзии. Что снайпер не может стрелять в людей, идущих по улице. В этом году, в Мариуполе, я убедилась в том, что очень даже может… В начале марта мы поехали в Волноваху, и я уже была не в платье, а в джинсах. Сверху — моя знаменитая розовая шуба из экомеха. Я в ней уже несколько лет рассекаю, ее знают все мои подписчики. Меня попросили переодеться, чтобы «не маячила розовым пятном».
— Как вы себя ощущаете после написания особенно тяжелых репортажей? Есть ли потребность в перезагрузке?
— От этого невозможно перезагрузиться. Ездила в марте в Мариуполь… можно представить, что я там видела. Это все равно будет жить на моем глубинном слое. Моя задача: сделать так, чтобы это не разрушило меня, а стало одной из сильных граней моей личности. Я не впадаю в депрессии. Внешне я также полна сил и энергии, живу своей обычной жизни. Но в то же время я понимаю, что становлюсь после всего увиденного другим человеком. Да, я это видела и это надо переработать в какую-то силу для себя.
— У вас есть легендарный пост про кабачки: «С кабачками у меня так – я живу, их не замечая, и считаю себя в праве рассчитывать на то, что и они обойдут меня стороной». Расскажите про его создание. И как «кабачковая эпопея» вылилась в целый телеграм-канал, в котором уже больше 2 тыс. подписчиков.
— Этот пост написан про ненависть к кабачкам, но с любовью к кабачкам. В очередной раз меня пытались «подгрузить» кабачком, что вызвало во мне резкое неприятие. Я активно слежу за тем, чтобы они ко мне не попадали, потому что знаю их судьбу. Они будут лежать до следующего лета.
Телеграм-канал «Кабачок» мне захотелось вести, потому что один коллега так и сказал: «А что не заведешь канал про них?». Я решила подумать. Смотрю, он взял и завел «Про кабачки». Я возмутилась плагиатом и открыла свой. Потом организовалось целое сообщество. Люди там находят отдохновение: присылают рецепты и фото своих кабачков, устраивают перекличку. Я его закрыть уже не смогу.
КАТЕГОРИЯ 16+
фото - 36on
Организаторы:
Официальные партнеры:
Генеральный радио-партнер:
Главный HR-партнер:
