Чтобы провести церемонию награждения премии «Лидер года - 2010», в Воронеж приехал литературовед и музыковед, известный широкой публике как телеведущий, народный артист России Святослав Бэлза. В Воронеже Святослав Игоревич успел погулять по главным улицам и рассмотреть памятники деятелям культуры. После церемонии Святослав Бэлза пообщался с журналистами.
- Святослав Игоревич, как вам в Воронеже? Какое впечатления осталось от нашего города?
- Я говорил об этом со сцены и скажу еще раз – в Воронеже я бывал многократно с советских времен. Последний раз был в 2003 году, когда праздновался день славянской письменности, это было в мае, был у вас с Колей Караченцовым. Воронеж мне всегда нравился, я люблю города с прошлым. Оскар Уайльд говорил – я люблю женщин с прошлым, а мужчин с будущим. Я вот люблю города с прошлым, а тем более, если они связаны с Петром Первым. Если бы я не стал литератором и телеведущим, я бы стал историком, потому что я обожаю следы истории во всех странах, а в России особенно. В следующем году Воронеж празднует 425-летие и это событие не только губернского масштаба. Воронеж очень много значит для России – и в экономическом, и в историческом, и в культурном плане…
- А друзья у вас тут есть?
- Хотелось бы иметь подруг. В Воронеже красивые девушки. …Несколько лет назад вышел справочник: «Самые завидные женихи России», я там открываю раздел: «Классики» и вижу себя. У вас действительно много красивых женщин, город молодежный, студенческий, и всегда испытание пройти по вашим улицам. При этом у вас много памятников поэтам, писателям: Кольцову, Никитину. Мандельштаму, Платонову. Сегодня я прогулялся, кто-то меня даже узнавал… Но я был с женским батальоном охраны. Я давно привык к тому, что меня узнают - это издержки профессии, работы на телевидении. Если поработал на телевидении, то пиши пропало. Меня начали узнавать еще после первых передач в «Клубе путешественников» Юрия Сенкевича.
- Как вы реагируете на повышенное внимание к себе?
- Совершенно спокойно. Когда я спросил моего крестного отца на телевидении Юру Сенкевича, у которого была совершенно космическая популярность, как он ходит по улицам, в рестораны, где его везде узнают, он отвечал: «Ты не верь тем, кто будет говорить, что это не приятно!». Но надо к себе относиться с должной долей самоиронии… Если бы у меня было только это за душой… Сейчас ведь появилось очень много мальчиков-девочек, которых если перестать показывать их по ТВ, от них ничего не останется. А я все-таки пришел на ТВ уже достаточно сложившимся литературоведом, критиком. Да и сейчас продолжаю совершенствоваться. Хотя я и стал одним из первых телеакадемиков в стране, я до сих пор телевидение не слишком серьезно воспринимаю. Хотя наше телевидение, несмотря на то, что мы его ругаем, одно из лучших в мире! Марина Цветаева в свое время сказала, что читатели газет – глотатели пустот. Сейчас главные глотатели пустот – это, конечно, телезрители… Но сейчас ведь без телевидения жить невозможно, как и без интернета. Я выпустил книгу «Человек читающий», где собрал разные мысли, высказывания, стихи и сентенции о роли книги в человеческом обществе. И мне страшно нравится эссе Оскара Уальда, он все книги делил на три категории: книги, которые следует читать, книги, которые следует читать и перечитывать, и книги, которые не следует читать вовсе. И это самая большая категория. Сейчас мы стоим перед океаном книг, а ведь самому большому книгочею дано не так много в жизни прочесть. Поэтому надо вырабатывать вкус…
- А какие книги вы перечитывали десятки раз?
- «Три мушкетера», например! Постоянно перечитываю Пушкина, Булгакова. Пушкин, я считаю, вообще должен быть постоянным спутником жизни. Постоянно в нем открываешь какие-то новые грани, подтексты, образы. В первый раз больше следишь за сюжетом и не успеваешь посмаковать слово. А сейчас это особенно важно, когда под угрозой находится русский язык, как таковой и телевидение тому причиной. И в русской классике - спасение. Недавно перечитал Чехова, после этого уши вянут от современного творчества.
- Современную беллетристику в руки не берете?
- Минимально. Сейчас, на мой взгляд, в мире нет большой литературы. Самые великие уходят на наших глазах. Недавно ушла Белла Ахмадулина, которую я знал с 1962 года. У меня первый автограф ее. Я был ее страстным поклонником. Сейчас, после ее смерти, многие захотят назвать себя ее друзьями, но на протяжении полувека мы встречались, общались, бывали в поездках. У меня есть почти все ее сборники с теплыми дарственными надписями, я дружу и с ее супругом Борей Мессерером. 60-е годы – необычный выплеск поэтической энергии после золотого и серебряного века. То же самое в прозе. Одновременно на сцену вышли Евтушенко, Окуджава, Ахмадулина, Вознесенский, Рождественский… Я был свидетелем и благодарным их слушателем, еще в студенческие годы. Разве есть что-то сравнимое? Моя первая, древнейшая, профессия – это литературоведение и критика. Я дружу с самыми великими прозаиками из тех, что остались: Андрей Битов. Фазиль Искандер, читать не хочу пелевиных-сорокиных - напишите с маленькой буквы. Поскольку я вхожу в жюри некоторых литературных премий и даже возглавляю жюри Бунинской премии, чтобы быть в курсе, я пролистываю что-то. Мне надо быть в курсе событий. Но после этого обычно бывает жаль потраченного времени.
- Святослав Игоревич, на какой странице обычно закрываете книгу?
- Поскольку я уже профессиональный читатель и владею навыками быстрого чтения, я могу по диагонали за секунды просмотреть несколько страниц, и мне все становится понятно. К сожалению, сейчас попса захлестнула не только эстраду, но и литературу, живопись и даже архитектуру. В Воронеже этого меньше, но в Москве много архитектурной попсы. Я как москвич имею право так говорить о Москве, а Воронеж не хочу обидеть. Очень много попсы и в так называемой интеллектуальной литературе. Однажды Гумилев, мой любимый поэт, сказал, что он не оскорбляет читателей намеками на содержимое выеденного яйца. А вот сейчас многие писатели как раз оскорбляют. При этом многие имеют дерзость считать, что все начинается с них. Я захожу после полуночи в книжные магазины и смотрю, что покупают. Манипулирование сознанием идет чудовищное. Все покупают имена, которые они слышат - Павича, Коэльо… И переговариваются при этом: «А ты читали Павича? А Коэльо?» Они Достоевского не читала, а за Коэльо берутся.
- Тамару Гвердцители, которая сегодня с вами на одной сцене выступает, вы считаете попсой?
- Тамара Гвердцители вообще чудная! Она выглядит если не белой вороной, то белой лебедушкой нашей эстрады. Я сторонюсь всегда попсы, и не веду концерты попсовые. Для меня эстрада заканчивается на моем друге Муслиме Магомаеве, Градском и Гвердцители. Шоу-бизнес – это бизнес, и к искусству он имеет отдаленное отношение.
- Для вас имеет значение, с кем ехать на концерт? С группой «Блестящие» поехали бы?
- Конечно, бы не поехал. Я всегда спрашиваю, кто участвует в концерте. Репутация зарабатывается десятилетиями, а теряет в одночасье.
- Вы коллекционируете символы городов и сувенирных котов? В Воронеже что-нибудь купили?
- В Воронеже купил тарелочку с видами города, я их на даче собираю – они все с храмами. Все тарелочки обязательно маленькие и обязательно с храмами. И у меня там перемежаются и древнерусские города, и Париж с Веной и т.д. Вот теперь есть и Воронеж. Начал я с 1000-летия Пскова. А вот котов собирал давно. Моя коллекция уже за тысячу перевалила. Больших уже некуда ставить.
- А живые коты у вас есть?
- Сейчас нет, у меня умер недавно мой знаменитый Бастик, про которого Николай Дроздов снимал передачу. Нового я не рискнул заводить. А у сыновей моих – собаки.
- А как ваши жены относились к такому числу котов?
- Их гораздо больше угнетало огромное количество книг. …Они любили читать, но когда книги вытесняют людей, это не всем женщинам, моя мама не исключение, нравится. При том, что моя мама сама писала книги. Я уходил, женился, разводился, рожал ей внуков, а потом в итоге вернулся в родительский дом. Это как в том анекдоте: Немец имеет жену и любовницу, любит жену. Француз имеет жену и любовницу, любит любовницу. Еврей имеет жену и любовницу, любит маму! Русский имеет жену и любовницу, любит выпить.
- Электронные книги могли бы увеличить место в квартире…
- Мне книга важна не только как текст, а еще как произведение искусства. Я ненавижу, как потомственный библиофил, книги, напечатанные на паршивой газетной бумаге, в перекошенном переплете. Меня папа в детстве водил в типографию, и запах краски для меня приятнее запаха духов «Шанель».
Текст: Марина Новикова
- Святослав Игоревич, как вам в Воронеже? Какое впечатления осталось от нашего города?
- Я говорил об этом со сцены и скажу еще раз – в Воронеже я бывал многократно с советских времен. Последний раз был в 2003 году, когда праздновался день славянской письменности, это было в мае, был у вас с Колей Караченцовым. Воронеж мне всегда нравился, я люблю города с прошлым. Оскар Уайльд говорил – я люблю женщин с прошлым, а мужчин с будущим. Я вот люблю города с прошлым, а тем более, если они связаны с Петром Первым. Если бы я не стал литератором и телеведущим, я бы стал историком, потому что я обожаю следы истории во всех странах, а в России особенно. В следующем году Воронеж празднует 425-летие и это событие не только губернского масштаба. Воронеж очень много значит для России – и в экономическом, и в историческом, и в культурном плане…
- А друзья у вас тут есть?
- Хотелось бы иметь подруг. В Воронеже красивые девушки. …Несколько лет назад вышел справочник: «Самые завидные женихи России», я там открываю раздел: «Классики» и вижу себя. У вас действительно много красивых женщин, город молодежный, студенческий, и всегда испытание пройти по вашим улицам. При этом у вас много памятников поэтам, писателям: Кольцову, Никитину. Мандельштаму, Платонову. Сегодня я прогулялся, кто-то меня даже узнавал… Но я был с женским батальоном охраны. Я давно привык к тому, что меня узнают - это издержки профессии, работы на телевидении. Если поработал на телевидении, то пиши пропало. Меня начали узнавать еще после первых передач в «Клубе путешественников» Юрия Сенкевича.
- Как вы реагируете на повышенное внимание к себе?
- Совершенно спокойно. Когда я спросил моего крестного отца на телевидении Юру Сенкевича, у которого была совершенно космическая популярность, как он ходит по улицам, в рестораны, где его везде узнают, он отвечал: «Ты не верь тем, кто будет говорить, что это не приятно!». Но надо к себе относиться с должной долей самоиронии… Если бы у меня было только это за душой… Сейчас ведь появилось очень много мальчиков-девочек, которых если перестать показывать их по ТВ, от них ничего не останется. А я все-таки пришел на ТВ уже достаточно сложившимся литературоведом, критиком. Да и сейчас продолжаю совершенствоваться. Хотя я и стал одним из первых телеакадемиков в стране, я до сих пор телевидение не слишком серьезно воспринимаю. Хотя наше телевидение, несмотря на то, что мы его ругаем, одно из лучших в мире! Марина Цветаева в свое время сказала, что читатели газет – глотатели пустот. Сейчас главные глотатели пустот – это, конечно, телезрители… Но сейчас ведь без телевидения жить невозможно, как и без интернета. Я выпустил книгу «Человек читающий», где собрал разные мысли, высказывания, стихи и сентенции о роли книги в человеческом обществе. И мне страшно нравится эссе Оскара Уальда, он все книги делил на три категории: книги, которые следует читать, книги, которые следует читать и перечитывать, и книги, которые не следует читать вовсе. И это самая большая категория. Сейчас мы стоим перед океаном книг, а ведь самому большому книгочею дано не так много в жизни прочесть. Поэтому надо вырабатывать вкус…
- А какие книги вы перечитывали десятки раз?
- «Три мушкетера», например! Постоянно перечитываю Пушкина, Булгакова. Пушкин, я считаю, вообще должен быть постоянным спутником жизни. Постоянно в нем открываешь какие-то новые грани, подтексты, образы. В первый раз больше следишь за сюжетом и не успеваешь посмаковать слово. А сейчас это особенно важно, когда под угрозой находится русский язык, как таковой и телевидение тому причиной. И в русской классике - спасение. Недавно перечитал Чехова, после этого уши вянут от современного творчества.
- Современную беллетристику в руки не берете?
- Минимально. Сейчас, на мой взгляд, в мире нет большой литературы. Самые великие уходят на наших глазах. Недавно ушла Белла Ахмадулина, которую я знал с 1962 года. У меня первый автограф ее. Я был ее страстным поклонником. Сейчас, после ее смерти, многие захотят назвать себя ее друзьями, но на протяжении полувека мы встречались, общались, бывали в поездках. У меня есть почти все ее сборники с теплыми дарственными надписями, я дружу и с ее супругом Борей Мессерером. 60-е годы – необычный выплеск поэтической энергии после золотого и серебряного века. То же самое в прозе. Одновременно на сцену вышли Евтушенко, Окуджава, Ахмадулина, Вознесенский, Рождественский… Я был свидетелем и благодарным их слушателем, еще в студенческие годы. Разве есть что-то сравнимое? Моя первая, древнейшая, профессия – это литературоведение и критика. Я дружу с самыми великими прозаиками из тех, что остались: Андрей Битов. Фазиль Искандер, читать не хочу пелевиных-сорокиных - напишите с маленькой буквы. Поскольку я вхожу в жюри некоторых литературных премий и даже возглавляю жюри Бунинской премии, чтобы быть в курсе, я пролистываю что-то. Мне надо быть в курсе событий. Но после этого обычно бывает жаль потраченного времени.
- Святослав Игоревич, на какой странице обычно закрываете книгу?
- Поскольку я уже профессиональный читатель и владею навыками быстрого чтения, я могу по диагонали за секунды просмотреть несколько страниц, и мне все становится понятно. К сожалению, сейчас попса захлестнула не только эстраду, но и литературу, живопись и даже архитектуру. В Воронеже этого меньше, но в Москве много архитектурной попсы. Я как москвич имею право так говорить о Москве, а Воронеж не хочу обидеть. Очень много попсы и в так называемой интеллектуальной литературе. Однажды Гумилев, мой любимый поэт, сказал, что он не оскорбляет читателей намеками на содержимое выеденного яйца. А вот сейчас многие писатели как раз оскорбляют. При этом многие имеют дерзость считать, что все начинается с них. Я захожу после полуночи в книжные магазины и смотрю, что покупают. Манипулирование сознанием идет чудовищное. Все покупают имена, которые они слышат - Павича, Коэльо… И переговариваются при этом: «А ты читали Павича? А Коэльо?» Они Достоевского не читала, а за Коэльо берутся.
- Тамару Гвердцители, которая сегодня с вами на одной сцене выступает, вы считаете попсой?
- Тамара Гвердцители вообще чудная! Она выглядит если не белой вороной, то белой лебедушкой нашей эстрады. Я сторонюсь всегда попсы, и не веду концерты попсовые. Для меня эстрада заканчивается на моем друге Муслиме Магомаеве, Градском и Гвердцители. Шоу-бизнес – это бизнес, и к искусству он имеет отдаленное отношение.
- Для вас имеет значение, с кем ехать на концерт? С группой «Блестящие» поехали бы?
- Конечно, бы не поехал. Я всегда спрашиваю, кто участвует в концерте. Репутация зарабатывается десятилетиями, а теряет в одночасье.
- Вы коллекционируете символы городов и сувенирных котов? В Воронеже что-нибудь купили?
- В Воронеже купил тарелочку с видами города, я их на даче собираю – они все с храмами. Все тарелочки обязательно маленькие и обязательно с храмами. И у меня там перемежаются и древнерусские города, и Париж с Веной и т.д. Вот теперь есть и Воронеж. Начал я с 1000-летия Пскова. А вот котов собирал давно. Моя коллекция уже за тысячу перевалила. Больших уже некуда ставить.
- А живые коты у вас есть?
- Сейчас нет, у меня умер недавно мой знаменитый Бастик, про которого Николай Дроздов снимал передачу. Нового я не рискнул заводить. А у сыновей моих – собаки.
- А как ваши жены относились к такому числу котов?
- Их гораздо больше угнетало огромное количество книг. …Они любили читать, но когда книги вытесняют людей, это не всем женщинам, моя мама не исключение, нравится. При том, что моя мама сама писала книги. Я уходил, женился, разводился, рожал ей внуков, а потом в итоге вернулся в родительский дом. Это как в том анекдоте: Немец имеет жену и любовницу, любит жену. Француз имеет жену и любовницу, любит любовницу. Еврей имеет жену и любовницу, любит маму! Русский имеет жену и любовницу, любит выпить.
- Электронные книги могли бы увеличить место в квартире…
- Мне книга важна не только как текст, а еще как произведение искусства. Я ненавижу, как потомственный библиофил, книги, напечатанные на паршивой газетной бумаге, в перекошенном переплете. Меня папа в детстве водил в типографию, и запах краски для меня приятнее запаха духов «Шанель».
Текст: Марина Новикова
