К художникам, мы - не художники - относимся двояко: с одной стороны, «особенный человек», обладающий редким даром, с другой – несерьезная какая-то профессия, часто ведущая к бедности и пьянству. Примеров последнего немало и среди классиков. Среди молодежи на «Культпоходе» я часто встречал людей талантливых, но прагматичных: художества – это «для души», а профессию следует приобрести понадежнее. В действительности, профессия художника не хуже многих, считающихся стабильными и престижными. Состоявшийся живописец, а, тем более, скульптор, по меркам Воронежа неплохо зарабатывает.
В советские времена художником считался тот, кто состоит в Союзе художников. Это давало статус, право на мастерскую, гарантированные заказы и т.д. Мнение, что существовали официальные скучные соцреалисты и новаторы-диссиденты, не вполне состоятельно: чаще всего талантливый художник был и тем, и другим. С тех пор изменилась не так много. Большинство талантливых авторов по прежнему состоят в Союзе художников, хотя возможности у него не те. И даже соцреализм по-прежнему в чести.
Арт-рынок, в России в целом, в Воронеже в частности, как был, так и остался почти полностью теневым. Объем продаж произведений изобразительных искусств в Воронеже, по косвенным оценкам, превышает 100 млн. рублей в год. Речь идет о современной живописи и скульптуре, о работе, действующих художников, без антиквариата и произведений прикладного искусства. Разумеется, это не сравнить с объемом продаж торговой сети или кредитным портфелем банка даже второго эшелона. Тем не менее, объемы достаточно значительны.
Трудности перевода
В Воронеже существует примерно два десятка коллекционеров, покупающих работы действующих местных художников, они известны художественному сообществу, однако коллекционеры скрывают свое увлечение не только от общественности, но часто и от собственных домашних. В первом случае – опасаясь как репутации фриков, так и банального грабежа. По слухам, в Воронеже находятся вполне легально произведения классиков итальянского Возрождения, не Леонардо да Винчи, но из его круга.
Один из немногих публичных коллекционеров – Евгений Хамин, владелец долей в торговых центрах, сети спортивных клубов и ресторанного бизнеса, однако он специализируется на живописи социалистического реализма, которую сейчас уже можно отнести к антиквариату (мне доводилось слышать уже и о подделках соцреализма).
От родных и близких собиратели живописи, разумеется, скрывают не само хобби, а свои затраты на него – увлечение не из дешевых и многих бы просто не поняли в собственном доме. Так что оценить стоимость коллекций современной живописи практически невозможно. Сами художники не делятся информацией о заказчиках, боясь отпугнуть их самих и рассказать конкурентам о «рыбных местах». В просторных домах местной (и не только местной) элиты находится немало работ современных воронежских художников, однако только единицы всплывают иногда на выставках.
Остатки красной пирамиды
В некоторых аспектах Союз художников, в том числе и в Воронеже, сохранил свое положение до сих пор. Профессиональным художником по-прежнему считается член Союза. Сейчас в его воронежском отделении состоит около 160 человек.
Организация сохранила в своем ведении значительное количество недвижимости: собственно помещение Союза (Пушкинская, 7), выставочный зал на ул. Кирова, здание Художественного комбината (Лизюкова, 50), значительное количество помещений мастерских в разных частях города. Кстати, в позапрошлом году значительная часть Художественного Комбината была отдана в коммерческую аренду. Протестовать никто не решился – могли прогнать и из оставшихся мастерских.
Несколько лет назад муниципальным властям удалось доказать свои права на помещение выставочного зала (хотя строилось оно на средства тогда еще советского Союза художников). После общественной кампании протеста к, мэрия отказалась от претензий использовать выставочный зал как коммерческую недвижимость и оставила его для выставок и торговли картинами. Но в любой момент может передумать. Остальная недвижимость перешла в собственность московской организации Союза художников.
Тем не менее, и сейчас член Союза может встать в очередь и через какое-то время получить в пожизненное пользование мастерскую – бесплатно или за символическую плату. Но главным остается все-таки статус: именно в правление Союза художников в первую очередь обращаются заказчики, именно члены Союза преподают в местных художественных вузах, именно они преимущественно выставляются в местных галереях и продаются в художественных салонах.
Претендовать на членство можно сразу после получения соответствующего образования: в Воронеже – после окончания отделения живописи Академии искусств. Лет через двадцать после начала творческой деятельности можно претендовать на звание Заслуженного художника РФ. Значение этого звание – примерно как строчка MBA в резюме, заметно повышает востребованность его носителя и его стоимость на рынке труда. Заслуженных художников в воронежского отделении Союза около двух десятков.
«Генеральским» (и, в некотором роде, вершиной карьеры) является звание Народного художника РФ. Оно, помимо прочего, подразумевает заметное (сейчас – около 15 тыс. в месяц) государственное пособие на творческие нужды. Народный художник сейчас в Воронеже один – скульптор Иван Дикунов. Параллельная дорога признания в профессиональном сообществе идет через Российскую Художественную Академию насколько мне известно, сейчас есть уже 4 члена-корреспондента РХА.
Красочная цепочка
Цены на картины воронежских художников определяются полуслучайным образом, «как договоришься», однако некоторые закономерности здесь увидеть можно. Низшая ступень арт-рынка – улица, в первую очередь площадка для художников возле зданий Кукольного театра. Здесь продаются главным образом работы любителей, в большинстве напоминающие (и являющиеся) большими раскрашенными открытками: ученические натюрморты, романтические сюжеты, непритязательные пейзажи. И цены соответствующие: от двух до десяти тысяч рублей
Однако бывает, что и известные профессионалы, попав в черную полосу (долгое отсутствие заказов или алкогольные злоупотребления, выбивающие из колеи) несут свои работы к Кукольному театру и оставляют тамошним продавцам на реализацию. Так что при удаче там можно приобрести работу настоящего мастера за десятую часть цены.
Основной способ продажи профессиональных работ – салоны и галереи: действующая несколько лет галерея «Нефта» на Кольцовской, салон «Лики Воронежа», оба помещения Союза художников (на Пушкинской и на Кирова). Здесь цены на порядок выше: живописное полотно продается за несколько десятков тысяч рублей, в среднем – от 20 до 50 источник.
Покупатели –средний класс без особенных претензий: «нужно что-то повесить в спальне», «нужно что-то подарить на день рождения». В «Ликах Воронежа» говорят, что держат двери открытыми до девяти вечера, до отправления популярных московских поездов: многие покупают подарки (в том числе и картины) в последний момент.
Следующий этаж условного воронежского арт-рынка – коллективные и персональные выставки. Организовать выставку непросто и затратно (даже небольшая выставка в помещении, например, Дома журналистов, обойдется организатору в несколько десятков тысяч рублей), так что сама факт экспозиции говорит о достаточно высоком статусе художника и высокой стоимости его работ. На выставку можно пригласить прессу и интеллигенцию, а можно сделать ее закрытой и попытаться превратить ее в бизнес-пати. Первое хорошо для приобретения известности, второе – для непосредственно продаж. Работы с выставки продаются в диапазоне от 50 до 100 тыс. рублей. Известны и миллионные гонорары, становящиеся легендами в художественном сообществе. Так, в позапрошлом году некий спонсор за 1 миллион рублей купил три работы Андрея Богачева (недавно умершего).
Кроме частных лиц, коммерческих и государственных организаций, покупателями художественных работ являются музеи. Денег на пополнение фондов у них небольшие, однако оказаться даже в запасниках государственного музея (в Воронеже, понятно – имени Крамского) при жизни – весьма лестно и престижно.
Сфера интимного
Но публичные способы продажи картин – только вершина айсберга. Основные доходы профессионалов формы и света находятся в глубоком сумраке. Мы говорим о ситуации, когда «заказчики приходят сами». К кому именно приходить, потенциальные покупатели узнают как правило по сарафанному радио: увидел в гостях, спросил, захотел себе не хуже. Отчасти коллективным агентом членов своей организации выступает правление Союза художников. Хотя нельзя не пожалеть, что эта работа поставлена у него из рук вон: достаточно посмотреть на сайт воронежского отделения Союза.
Играет свою роль и публичная известность художника: звезд, местных Сафроновых и Церетели, в провинции, пожалуй, что нет, но есть своя премьер-лига, участники которых постоянно присутствуют в прессе и светских мероприятиях вроде губернаторского благотворительного бала (на прошедшем в минувшем январе бале их монополию подорвал его новый организатор Эдуард Бояков). На балу у губернатора художественный лот может уйти и за 2-2,5 миллиона рублей.
Общеизвестно, например, что практически все заметные скульптурные произведения в Воронеже – от святителя Митрофания до котенка с улицы Лизюкова - созданы семьей Дикуновых. Из относительно недавних: скульптурное изображение Владимира Высоцкого на Карла Маркса и прославившийся «конь с яйцами» на территории гостиницы «Яр» - работы Максима Дикунова. Впрочем, в последнее время скульпторам не слишком везет, губернатор Гордеев без энтузиазма относится к этому роду искусства. Исключение – «целебный стул» возле здания облправительства, изготовленный Сергеем Горшковым по эскизу Александра Ножкина.
Властные и богатые заказывают собственные портреты и портреты своих родных у узкого круга «придворных» художников. Таковым считается, например, Евгений Щеглов. Что касается украшения элитных особняков и квартиры, здесь действуют налаженные цепочки: у востребованного дизайнера есть постоянные субподрядчики: скульпторы, живописцы, прикладники. Еще один постоянный способ заработка – изготовление декораций для местных театров.
В последние годы получал распространение «спонсорский пленер»: группу художников приглашают съездить в живописные места (чаще Воронежской области, но это может быть и Крым), предоставляют неплохие условия проживания, платят что-то вроде командировочных (тоже немаленьких). По завершении пленера часть написанных на нем работ остаются спонсору.
А в докризисные годы начало входить в моду приглашение художников на корпоративные праздники, в время которых рисовались экспресс-портреты участников и гостей, происходили «арт-шоу» (художник может быть зрелищен не только в своих работах, но и сам во время работы). С кризисом расходы на корпоративы упали, но сейчас, когда считается, что восстановление уже произошло, снова идут вверх. Надо думать, свою небольшую долю получат и художники.
В очень условном среднем, профессиональный художник, признанный в сообществе и имеющий некоторую публичную известность, зарабатывает порядка 500 тыс. в год. Хотя и нестабильно: можно, к примеру, заработать 300 тыс. за месяц, выполнив крупный заказ, а после полгода не продать и вовсе ничего. Тем не менее, можно говорить, что художник – вполне респектабельная профессия и понятная карьера. При том, что надежда прославиться (менее приземлено – приобрести достаточно большую и понимающую аудиторию) и войти в историю города, страны и искусства есть у каждого их них. Хотя бы посмертно: известно, что работы умерших художников заметно возрастают в цене. Как выразился один из действующих живописцев, «коллекционеры покупают наши работы в надежде, что мы скоро умрем».
Молодая шпана
«Современное искусство» в узком смысле слова, концептуальные постмодернистские произведения, инсталляции и перфомансы, вызывают противоречивые чувства и суждения даже у благожелательно настроенного зрителя. В Воронеже такие авторы получили известность в последние годы – с появление галереи Х.Л.А.М. (Депутатская, 1) у радикалов появилась постоянная площадка. Кстати, завтра там открывается выставка Кирилла Гаршина «Праздные дни».
А прошлом году открылся и постоянно работает выставочный зал Воронежского центра современного искусства (пока не состоялось). Независимо от художественной и интеллектуальной ценности «совриска», он стал неплохим способом для молодых авторов заявить о себе, минуя иерархию Союза художников и выйти не только за пределы Воронежа, но претендовать на международную известность.
Так, о воронежском художнике Иване Горшкова написал журнал «Форбс», когда Иван получил грант галереи «Винзавод» и стипендию от нее. Он аккредитован в нескольких московских художественных галереях, выставляется в ряде европейских городов. Осень прошлого года Иван провел в арт-кластере в Лейпциге: его массивные металлические работы проще изготовить на месте неподалеку от галереи, чем привезти из Воронежа.
Его коллеги-соратники (Илья Долгов, Николай Алексеев, Евгения Ножкина, Кирилл Гаршин) пока менее преуспели, но продвигают себя весьма активно: группа воронежских радикальных художников уже несколько раз выдвигалась на государственную премию «Инновации» и премию Кандинского. Коллекционеров совриска в консервативном Воронеже пока нет, продажи таких произведений весьма редки и случайны. Основная экономическая надежда радикалов сегодня: гранты благотворительных фондов, в частности, Михаила Прохорова и Михаила Потанина, часто спонсирующих подобные проекты в регионах. Однако, судя по всему, международную художественную славу Воронежа составит скорее автор масштабных инсталляций Иван Горшков, чем классик Василий Криворучко. Тем более, что сейчас студентов-художников Воронежской академии искусство будет учить авангардист с мировым именем Михаил Шемякин.
Текст Леонида Диденко
