Когда митрополит Воронежский и Борисоглебский Сергий вручил журналистам благодарственные письма и приглашения в Святогорскую лавру, большинство подумало, что имеется в виду Святогорский монастырь на Псковщине, где похоронен Пушкин. Но из приглашения стало ясно, что существуют и другие Святые Горы -- на Украине, в Донецкой области. Сейчас даже не верится, что месяц назад мы ничего не знали о Святогорской лавре. Теперь она навсегда в нашем сердце. Здесь становится зримым древний образ: мир горний и мир дольний. Обитель стоит на скалистом берегу реки Северский Донец, и оттуда открывается такая панорама, что дух захватывает. Душа тянется ввысь: близко к небу, далеко от земли. А восходя дорогой горней, лучше видишь долину и начинаешь любить ее по-новому.
От Дона к Донцу
Сборы были недолги: сумка с вещами, немного еды и воды. Рано утром 27 июня отец Виталий (Богданов) отслужил молебен у Благовещенского собора, и "ГАЗелька" устремилась в дорогу. Первая остановка -- Белгород, собор, где покоятся мощи Иоасафа Белгородского. Там нас ждали: местный священник показал святыни, подвел к раке святителя Иоасафа, а затем проводил до самой границы. И как-то по-особому грело чувство, что перед отъездом мы поклонились святыням родной земли.
По дороге, чтобы не тратить время на кордоне, мы, рискуя на ухабе угодить ручкой в глаз, заполнили миграционные карты. Требовалось написать, что мы едем в Святогорск, но некоторые, не разобравшись, указали, что они собрались в Светлогорск. Потом на таможенном пункте "Плетенiвка" долго соображали, почему автобус один, а конечный пункт у каждого свой. Пока проходил досмотр, любовались, как пара ласточек вьет гнездо над дверью пустующей таможенной будки.
Наконец нас решили беспрепятственно отпустить на все четыре стороны. Но недолго музыка играла. Через сто метров дорожная служба предложила за умеренную цену оклеить нашу "ГАЗельку" наклейками "RUS", обещая, что, по крайней мере, год к нам приставать не будут. ГАИ по-украински -- ДАИ, и в голове замелькали нехорошие ассоциации и подсчеты, сколько дадут, если дать мало. Тем более что деньги мы обменять не успели, а на обочине высились таблички с грабительским курсом. Но отцу Виталию удалось объяснять, что на год мы не задержимся.
И вот замелькали засаженные подсолнухами и овсом поля. Украина встречала теплой солнечной погодой, и вокруг все было так чисто и красиво, что становилось обидно за Воронеж: у нас ведь нет такого забора, чтобы к нему не нанесли мусора. Миновали город Изюм и по древнему посольскому шляху -- длинный, узкий, видно, что очень-очень старый, -- подъехали к воротам монастыря. И все -- где-то далеко остались XXI век, ГАИ и ДАИ. Хлынула вечность, в которой неприлично торопиться.
В стенах обители
У ворот, на Монастырской площади, путников встречает белокаменный памятник "Игуменья" -- Богородица с посохом. Небесная покровительница лавры протягивает руку в жесте, благословляющем каждого входящего. Монумент возведен в память о явлении Пречистой Девы преподобному Герману. Приняв настоятельские обязанности, он горевал, что не справится с такой ношей. Но во сне к нему пришла Богоматерь и, показывая отцу Герману небольшую трость, которая находилась у нее в руках, сказала: "Почто унываешь? Не ты будешь управлять обителью, а Я: ты в Моих руках будешь как трость". Нежная, хрупкая фигура словно идет к вам с неба. Позади -- прекрасный вид на монастырь, который невозможно запечатлеть без панорамной съемки: не передать глубокой зелени лесов, красоты очертаний меловой горы, красок неба. И резкий диссонанс -- кошмарная статуя в стиле кубизм на самой высокой скале слева. Сразу и не поймешь, что видишь, -- смесь Колосса Родосского, Родины-матери и Алеши из Болгарии. Потом нас просветили: стоит над горою не Алеша и не Родина-мать, а, так сказать, Артем-отец -- 22-метровый монумент большевика Федора Сергеева по кличке Артем. Ранее на скале была чудесная Преображенская церковь, разрушенная в 1922 году. Затем братия задумала возвести там храм в честь Вознесения Господня, но сначала решила спросить совета у юродивого старца иеромонаха Исаакия, обладавшего даром прозрения и исцеления. Он задумался, а затем грустно махнул рукой: "Не старайтесь, дорогие, там нет места. Там будет Артем". И, оглядев недоумевающих монахов, добавил: "Вижу -- какой-то огромный человече". О чем он говорил, стало понятно в 1927 году. Скульптор Кавалеридзе "водрузил над землею" нетленку из железобетона, яркий образец конструктивизма. Снести его не представляется возможным: говоря словами Александра Твардовского, "крутой раствор особого цемента рассчитан был на тысячу веков". Памятник простоял всю войну, хотя бои здесь были страшные, много чего рухнуло, но Артем выдержал. И за свою стойкость был отмечен: теперь у подножия -- мемориальный комплекс, где увековечены имена более чем двух тысяч погибших солдат и офицеров. Нравится нам или нет, но они сложили головы именно за ту страну, где все рушили до основанья и строили новый монументальный мир. Так и стоят теперь рядом два символа -- власти земной и власти небесной.
У ворот -- казаки. "Генерал, будьте ласковы, отворите", -- шутил водитель. А за воротами -- розы, шиповник, боярышник, петунии, бархатцы. Все цветет, благоухает. Очень много кошек с котятами. Монахи шутят: древние пустынники приручали львов, и свирепые хищники служили им кротко и разумно -- а теперь у братии и звери по духовным дарованиям, помельче. Нас поселили в гостинице бесплатно: в лавре со дня основания установлено строжайшее правило -- не брать с паломников денег за питание и проживание. Вся жизнь в монастыре сопровождается колокольным звоном, у одного из колоколов особый, почти человеческий голос -- такой, я бы сказала, штоколовский бас. Дважды в сутки -- перед литургией и вечерней службой -- по этажам ходит горничная, звоня в колокольчик, чтобы никто не проспал и не опоздал. Даже ключи от номера с брелоком в виде колокольчика.
Нашим проводником по обители был отец Феофан. Сколько ни пыталась я в своей жизни угадать возраст монахов, не удавалось. Их бородатые лица почти всегда кажутся мальчишескими. Отец Феофан не исключение -- улыбка веселая и добрая, глаза внимательные, совсем юные. Первым делом он отвел нас в трапезную, ведь даже в русских сказках сначала надо напоить и накормить, а потом уже на экскурсию вести. "Вы себя нормально чувствуете, готовы идти? -- спросил он. -- А то будете все время про себя думать: когда же закончится мучение?" И повел нас в лаврский музей.
Свято-Успенский Святогорский монастырь -- одна из древнейших обителей. Нельзя точно сказать, когда и кем она была основана, время стерло имена и даты, но с уверенностью можно предположить, что в XIV веке она уже существовала. Жизнь здесь всегда была исповеднической, мученической и многотрудной. На обитель нападали то крымцы, то ногайцы, то разбойничьи шайки, а многие монахи встречали их без оружия, с хоругвями и крестами -- впрочем, в синодике того времени встречается и пушкарь брат Иаков. Все было: разорения, убийства монахов, плен. Лишь через много веков появилось правило карать за убийство женщин, детей и монахов. Они безоружные, не могли себя защитить, остальные же зачастую имели при себе меч. Монастырь выполнял и функцию сторожевого поста: сохранилось свидетельство, как сторож со Святых гор прибежал к воеводам, чтобы сообщить, что войско идет к рязанским и тульским окраинам. Отец Феофан обстоятельно рассказывал об экспонатах, цитировал летописи, щедро сыпля аланами, скифами, князьями и воеводами. Мы подумали, что он историк, но оказалось, что строитель, однако родители-учителя с детства привили сыну любовь к истории и литературе.
В экспозиции есть панорама монастыря, на которой за несколько минут так меняется освещение, что можно увидеть лавру утром, днем и вечером. Много древних находок: кресты, деньги, свистульки. Не могла оторваться от необыкновенной красоты шкатулок -- все сделано вручную, с большим вкусом и любовью. Есть Евангелие для проповедников, написанное по-монгольски, но кириллицей. Так нерадивые ученики пишут английские слова русскими буквами. Отец Феофан пошутил: монгольский язык в наших краях явление редкое, и без такой подсказки в чужих краях есть риск нечаянно помолиться кому-нибудь не тому. Книга килограммов десять -- обложка из дерева, кожаный переплет. Аттестаты священников. "Что-то у некоторых много троек", -- шутили журналисты. Оказывается, тогдашние семинаристы учили и математику, и физику, и даже загадочную дисциплину под названием "космография". Отец Виталий улыбнулся: "Кое-кто из наших современников с таким набором предметов семинарию и вовсе не окончил бы". Большой стенд -- фотографии мучеников. Вот ведь как складываются судьбы: одного монаха не расстреляли во время массовой бойни только потому, что приехало начальство и не захотело портить себе настроение видом убийства. Но прожил он потом недолго -- убили разбойники, ударили тяжелым предметом по голове. Рядом портрет другого монаха: он претерпел страшные пытки и мучения, выжил и в глубокой старости был бережно похоронен братией. А сколько невинно убиенных, чьих имен мы никогда не узнаем.
В Святых горах бывали Тютчев, Чехов, Бунин, Ахматова, Немирович-Данченко -- им посвящены разделы экспозиции. При мысли о том, что в своих заметках о поездке придется конкурировать с их стихами и воспоминаниями, некоторые застонали.
"До XIV века горы назывались Донскими, -- рассказал отец Феофан, -- а затем их все чаще стали называть Святыми. Почему именно так? Да потому что люди их святыми сделали -- своим трудом, тем, что жизнь за других отдали, приняли мученическую смерть. Наши предки своими верой и трудолюбием горы двигали".
Побывали мы и в главном соборе обители -- Успенском. Здесь находятся лаврские святыни: написанная афонским старцем Святогорская икона Божией Матери и мощи Иоанна Затворника. В 1922 году во время кампании по изъятию церковных ценностей большевики нанесли иконе Богородицы кощунственные раны, и до сих пор, если внимательно всмотреться, на Ликах Спасителя и Богоматери видны глубокие царапины, старательно закрашенные умелой рукой реставратора. Икону в годы гонений сохранили благочестивые люди, и в 1992 году она была возвращена в Успенский собор, причем последний отрезок пути -- из Святогорска до лавры -- священники несли образ на руках. Теперь икона вся изукрашена драгоценностями.
Мощи замечательного подвижника и аскета Иоанна Затворника тоже славятся исцелениями. В течение 17 лет он подвизался в затворе в высеченной в мелу, почти совсем темной крошечной келье с маленьким окошечком на Донец. Мы не знаем, какой именно была закрытая от всего мира внутренняя жизнь святого, но ее благодатные плоды известны -- исцеления и чудеса. Нас удивило, что рядом с храмом есть зоопарк. По утрам нас будил петух в теплых мохнатых сапогах -- шумел, пока всех не перебудит. Еще там есть павлин, который почему-то кричит "мяу", и много других забавных зверушек. Рядом фонтан в виде креста. Здесь любят играть дети.
По пещерам и скитам
В первый день отец Феофан повел нас в Всехсвятский скит -- сокровище лавры. Есть предположение, что слово "скит" произошло от названия одного из уединенных мест в Египте, где уединялись самые строгие отшельники, первым из которых был Макарий Египетский. А в современном понимании скит -- небольшое жилище монахов, представляющее собой комплекс богослужебных, жилых и хозяйственных построек, находящихся в отдалении от монастыря, но на землях материнской обители. Скит Всех святых находится на горе к юго-востоку от лавры. Он -- живая сказка. Храмы его собраны местными плотниками из массивных сосновых бревен и украшены резьбой в традициях древнерусского деревянного зодчества XIV -- XVII веков. А рядом -- деревянные кельи. Подниматься к скиту нужно довольно долго. "А какая там, наверху, температура?" -- пытали отца Феофана. "Да не замерзнем", -- отвечал он с ангельским терпением, но как-то странно на нас глядя. Но мы, фомы неверующие, набрали курток и потом всюду таскали ненужную ношу. "Нам бы туда как-нибудь до темноты доползти", -- пошутил наш провожатый, и я приготовилась восходить, как в альпинистской секции, с подтягиваниями и висением над пропастью.
Но ничего подобного не произошло. Обычная дорога, исписанная словами: "Здесь был Вася". Встречаются указания, куда идти: "Вова, не отставай, держись правее". Иногда братия вынуждена мыть дорогу с мылом. По дороге встретилось чудо-дерево, на котором росли ленточки и шнурки: примета такая -- загадаешь желание, завяжешь узел -- и все сбудется. "Кто только придумывает эти приметы?" -- смеется отец Феофан. Обратила внимание, что вся братия в жаркую погоду носит теплые сапоги -- монах тот же солдат, у него одна форма на все случаи жизни.
В Великую Отечественную войну здесь шли страшные бои. Генерал Батюк не погиб на поле боя -- умер от разрыва сердца, узнав, какие потери понесла его армия. Останавливаемся у памятника Владимиру Конышеву -- он корректировал огонь Красной Армии, сидя на дереве. Конышев знал, что его наверху хорошо видно и что гибель неизбежна, но поступить по-другому не мог: хотел спасти товарищей. Монумент, обгоревший дуб, напоминающий о подвиге, -- вечная слава герою.
А наверху нас встретили храм, деревянный частокол, как на картинах Билибина, тесовые ворота, угловые башенки, напоминающие о былинных временах, колокольня, бассейн с золотыми рыбками. Как же потом не хотелось вниз! Рядом с храмом -- монастырское кладбище. Отец Феофан рассказал, как там хоронили мощи монахов, пострадавших в годы гонений. Тела мучеников бросили без погребения, и уцелевшие товарищи, рискуя жизнью, закопали их, как смогли. В наше время мощи перезахоронили, и отец Феофан был свидетелем их чудесного благоухания. В 1922 году монастырь был закрыт, но схиархимандрит Михаил (Галушко) говорил: "Будет еще монастырь на Святых горах, колокола будет слышно до Красного Лимана". Во время восстановления скита братия нашла запаянное в капсулу послание погибших монахов -- они с уверенностью, от сердца к сердцу обращались к тем, кто придет им на смену, и при чтении письма в будущее все растрогались.
Затем мы посетили пещеры. Они вырублены в скалах вручную и являются сложной системой лабиринтов, соединяющей подземные церкви, кельи, трапезную и некрополь. Сначала было немного страшно, что заблудишься, но, оказалось, там заблудиться негде. Идя темной узкой дорогой со свечой в руке, как-то забываешь о суете жизни и помнишь только об узких вратах, ведущих к вершине. Больше всего впечатлил пещерный храм Рождества Иоанна Предтечи. Здесь явилась чудотворная икона святителя Николая -- сама собой, на меловом столбе в центре храма.
Рядом с Николаевской церковью на скале есть обзорная площадка -- там такой вид, что кружится голова. У меня, к счастью, заклинило фотоаппарат, и, пока другие щелкали вспышкой, я имела шанс насмотреться и запомнить место навсегда. Кругом покой -- бесконечные степи. Леса сказочные, вековые, дремучие. Далеко блестит Бездонное озеро -- 20 метров глубиной, холодное, купаться в нем нельзя. Видно, где начинается Россия -- златокупольная, родная. Словно в Древней Руси побывали.
На следующий день мы поехали по другим, более отдаленным скитам. Один из них стоит там, где происходило действие "Слова о полку Игореве", -- на реке Сюурлий. Наша русская душа таяла от счастья, такая архаика, такое погружение в историю.
С особой радостью показал нам отец Феофан и необычный храм, открытый его стараниями в селе Богородичном. Раньше там был только один центр досуга -- кафе "Очаг", который на деле далеко не очаг культуры и в котором зажигают не по-детски. Обидно было видеть, как сельские девочки напиваются и гуляют хуже, чем мальчики, -- а мальчики просто разбойники. Отец Феофан вместе с единомышленниками потихоньку устроил в школе молельную комнату, оборудовал несколько кабинетов для занятий в секциях, собрал огромную библиотеку, закупил инвентарь для спортзала, оформил зал боевой славы и кладовую, где хранится всякое оружие, форма -- мечта любого мальчишки. Есть даже телескоп и переносная звонница. И люди потянулись -- сначала дети, потом родители. В кабинетах множество поделок, детских рисунков -- на одном из них храм, монах звонит в колокол и надпись: "Отец Феофан". Несмотря на летнее время, к школе подъезжали машины с родителями и детьми -- полить цветочки, убрать в зале.
В день перед отъездом нас принял наместник Святогорской лавры архиепископ Арсений (Яковенко). Его жизнь связана с Воронежем. Родился он в Карелии, но затем его отец-железнодорожник переехал в Лиски. Владыка учился в СХИ, был призван в армию и после службы забрал документы из вуза, сделавшись чтецом в Покровском соборе Воронежа. В 1989 году поступил в Московскую духовную семинарию и почти сразу после ее окончания был рукоположен в сан иерея. Владыка Арсений благословил нас, подарив каждому Святогорскую икону Божией Матери и диск с тремя фильмами о лавре. Пришла пора возвращаться домой, но подарок -- поездка в лавру, ее открытие -- для каждого из нас теперь останется на всю жизнь.
Другие материалы автора читайте на сайте газеты "Воронежский Курьер".
