Оба актёра играли в трёх спектаклях детского фестиваля «Большая перемена», который в эти дни идёт в Воронеже. Это спектакль «Копы в огне» (читайте о нём в материале Анастасии Сармы), «Страшная месть» по Гоголю и «Царевна-лягушка».
— Сначала про «Копов в огне»: как появилась идея сделать из взрослого спектакль детский? Ведь обычно происходит наоборот.
Алексей Розин (в спектакле «Копы в огне» играет копа Яблонски):— С 1 июня действует закон о запрете ненормативной лексики в произведениях искусства. А в нашем спектакле было очень много мата. Мы его убрали. Такие вещи, как, например, наркотики, заменили на «джо-молекулу», чтобы не смущать детей. При этом взрослым всё понятно. Сам сюжет остался прежним, кардинально мы ничего не изменили.
— Спектакль останется «взрослым»? Или этот эксперимент ограничится рамками фестиваля «Большая перемена»?
Илья Барабанов (в спектакле «Джигурдаморис»):— Детям до 14 лет не имеет смысла на него ходить. Мне кажется, обычным «спектаклем для детей», он не станет.
— Понятно, это просто новый закон так на вас подействовал.
Илья Барабанов:— На самом деле, и у нас тоже назревало. Мы стали взрослеть, и нам стало резать слух. Понятно, когда в песне есть это слово и оно зарифмовано, его трудно выкинуть. Но когда в речи, это грязь.Алексей Розин:— Детям этот спектакль тоже должен быть интересен: в сюжете заложен эпос.
— Я смотрела интервью создателей спектакля с Минаевым. Они рассказали, что спектакль во всех городах принимают очень хорошо. Однако в Сочи была гробовая тишина.
Алексей Розин:— Ну, Сочи вообще своеобразный город.
— В Воронеже в зале было много детей. Как вам реакция зала?
Алексей Розин:— Вчера был прекрасный приём. Нас давно не встречали таким количеством аплодисментов: хлопали после каждого трека, после каждого номера.
На следующий день артисты «Копов в огне» разъехались, а Барабанов и Розин остались, чтобы показать воронежцам совершенно другую постановку — спектакль мастерской сторителлинга Центра имени Вс. Мейерхольда «Страшная месть» (это вторая повесть из второй части цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя).
Сторителлинг — искусство увлекательно рассказывать истории. Это синтез сказительства, баек у костра, стендапа.
Само название состоит из английских слов story (рассказ) и tell (говорить), поэтому стиль игры предполагает повествование. Для России этот жанр новый. Первая школа сторитреллинга появилась в Екатеринбурге в 2012 году. Артисты Центра Мейерхольда обучались ему под руководством Елены Новиковой у датчанина Йеспера Андерсена.
В Воронеже в рамках фестиваля «Большая перемена» проходит мастер-класс по сторителлингу (итогом будет готовый спектакль, который покажут 5 ноября в главном корпусе Академии искусств на проспекте Революции) и показывают сразу два спектакля («Страшная месть» и «Царевна Лягушка»).
Пересказ в Воронеже «Страшной мести» выглядел так.
Два мужика в майках, кедах и с бородами, вышли к зрителям. Те сидели на обыкновенных офисных стульях. У Барабанова и Розина они тоже были — по одному на каждого. Вот и весь реквизит. Плюс магнитофон с музыкой, «для погружения в атмосферу».
— Уважаемые зрители, мы хотим рассказать вам историю, но сначала вы должны погрузиться в атмосферу, — сказал Илья и нажал «плэй».
Звучит «Там вдали за рекой» — популярная советская песня о сражении отряда будённовских войск в ходе Гражданской войны. Сторителлинг тем и хорош, что позволяет вытворять (в хорошем смысле) такие штуки: сочетать текст Гоголя с советской песней.
— Ну, что? Погрузились? Тогда мы сейчас расскажем вам историю, — говорят актёры. Пересказ Гоголя напомнил мне, как я сама общаюсь с друзьями в Фейсбуке, при встрече. Вот как это было «на сцене»:
— Однажды на пороге появляется отец Катерины, хотя они не искали его, объявления не развешивали…— Катерина говорит: «Я сердцем чувствую». Ну, в те времена это был железный аргумент.— Поехали они по Днепру в Киев. Ну, как они ехали, в книжке прочитаете (актёры усаживаются на офисные стулья и имитируют греблю, — прим 36on.ru) .— В те времена люди с нечистью встречались часто, и потому знали, как с ней себя вести.
Посмотрите на видео, как это было:
Когда спектакль закончился, я задала актёрам несколько вопросов.
— Почему вы выбрали именно «Страшную месть»?
Илья Барабанов:— Нам просто нравится эта вещь. В сторителлинге у тебя, прежде всего, должна возникнуть потребность что-то рассказать, чем-то поделиться. Чем? У тебя должно что-то внутри созреть.
— В этом жанре можно пересказывать только классику или любое произведение?
Алексей Розин:
— А в этом жанре вообще нет произведений. Это мы пошли таким ходом, что за основу взяли литературный текст. Этот текст не самый известный. Но тут приключения, экшены, — нам понравилось.Илья Барабанов:— Это не совсем пересказ. Это наше видение. Если прочитать оригинал, то там нет некоторых наших сцен, события стоят в другом хронологическом порядке. Мы пишем свою пьесу, это творческий процесс.
— Как создаётся текст для такого спектакля?
Илья Барабанов:— Сначала мы записываем друг друга на диктофон. Пишем любую ерунду. Потом отметаем всё лишнее. А потом создаётся художественный текст. На ходу. Он обязательно проверяется на людях. Лучше это делать на своих знакомых и друзьях. У нас была лаборатория сторителлинга, и поэтому мы проверяли свои тексты друг на друге. Потом ты понимаешь, что надо убрать, что — сократить, что по-другому показать. И потом от выступления к выступлению текст оттачивается. Мы постоянно что-то меняем — это «живой» материал. Если пошёл кураж, мы по ходу можем импровизировать. Но основа, текст, от которого мы отталкиваемся, сохраняется.
— То есть вы, как и в традиционном театре, учите текст перед выходом.
Алексей Розин:— Да, конечно. Хотя я давно в него не заглядывал. Когда открываю, обнаруживаю массу сюрпризов. Много вещей написаны намного ровнее и интереснее, чем то, как мы показываем.Илья Барабанов:— Но не живее. Там более литературный слог.
— Вам в каком жанре интереснее работать? В традиционном или в таком, как сторителлинг?
Илья Барабанов:— Нам и то, и другое интересно. В сторителлинге интересен контакт со зрителем. Здесь не может быть такого, как на сцене, когда ты в костюме, горит свет, и ты не видишь зрителей. В традиционном театре более жёсткие рамки, хотя и там мы позволяем себе различные импровизации. Тут же очень важно общаться, видеть глаза. Да, в какие-то моменты мы начинаем включаем «четвёртую силу» по обыкновенным правилам театра. Но, вообще, мы рассказываем.Алексей Розин:— Да, нельзя сказать, где интереснее. Это разные инструменты взаимодействия со зрителем и разные ощущения.
— Я ожидала, что вы будете выдёргивать кого-то из зала и вовлекать в действие, но этого не произошло.
Илья Барабанов:— Есть и такие сторителлиры, но мы так не делаем. Не потому что не хотим. Конкретно в этой истории мы не нашли моментов, когда можно задействовать зрителя.Алексей Розин:— Я недавно смотрел выступление какого-то шотландского маэстро. Он пожилой такой, с пузом, всё время потел. Ходил, что-то рассказывал. И вдруг подходит к девушке в зале, поднимает свою футболку и надевает ей на голову. Ну, это было… я не знаю. И такие бывают «интерактивы».
— Как вы думаете, сторителлинг «пойдёт в массы»?
Алексей Розин:— Этот жанр используется не только в театре, но и в бизнесе, который пытается искать какие-то нестандартные решения. И в этом смысле сторителлинг — модное явление.
— А театру это зачем понадобилось?
Алексей Розин:— А театру тоже надо идти вперёд.Илья Барабанов:— Да нет, скорее, это актёрам понравилось.
— Возможно, больший контакт со зрителем понравился?
Алексей Розин:— Ты как актёр становишься полностью независим от того, дали тебе роль или нет.Илья Барабанов:— Ты сам себе и драматург, и режиссёр, и актёр.Алексей Розин:— С другой стороны, большому академическому театру это тоже нужно. Он сейчас испытывает сложности в этом отношении.Илья Барабанов:— Но я не могу представить, чтобы в большом театре ты вышел и так стал бы общаться со зрителем. Это камерный, клубный формат. Те, кто сидит на задних рядах, вообще ничего не получают, потому что нет такого контакта, как с теми, кто на первых.Алексей Розин:— Что такое сторителлинг? Это искусство рассказывать истории. Ещё, наверное, пещерные люди сидели у костров и рассказывали.Илья Барабанов:— В сторителлинге главное, чтобы включилось ваше воображение. У вас должна возникнуть картинка. Мы-то ничего не показываем, мы только рассказываем.
Алексей Розин:— Я помню, у меня так в детстве было, когда только начали появляться видеомагнитофоны, и те, кто видел, приходил и рассказывал: «А он как выскочит!». Я так «посмотрел» много фильмов. С Джеки Чаном, например.Илья Барабанов:— Я так первый раз «смотрел» про Фредди Крюгера. Мы потом играли в него, делали из перчаток и пластиковых бутылок когти, хотя сам фильм я тогда ещё не видел.
Фото Юлии Репринцевой и Андрея Парфёнова
