В Воронеж по приглашению кинотеатра «Спартак» презентовать свою новую картину «Жила-была одна баба» приехал кинорежиссер, актер, сценарист, писатель, народный артист России Андрей СМИРНОВ. Журналист «ВК» с ним пообщался.
-- Я много раз был в Воронеже. В драмтеатре работал мой двоюродный дед Василий Флоринский. Он был женат на родной сестре моей бабки. Когда отец ушел на фронт, мне было три месяца. Мама приехала со мной сюда, а потом два с половиной года находились вместе с труппой в эвакуации на Урале. Помню послевоенный Воронеж. В 1948-м мы шли от улицы Карла Маркса к «Спартаку» по развалинам. И потом не раз я сюда приезжал. Я был у вас на праздновании 200-летия Кольцовского театра. Позже несколько раз заезжал: тут живет мой друг историк и краевед Владимир Бойков. А в Борисоглебске жил Владимир Самошкин, главный консультант нашего фильма. Он одним из первых в советские времена в журнале «Простор» опубликовал книгу об Антоновском восстании. Я, когда погружался в тему, познакомился со всей литературой по теме. Потом поехал в Борисоглебск к Самошкину. Мы тесно с ним работали. Он был первым, кто прочитал сценарий. В фильме есть сцены, им подсказанные, -- например, какую песню пели тамбовские партизаны в качестве гимна. Именно он предоставил документы о расстреле за картошку меньше куриного яйца.
-- Вы 30 лет не снимали кино. Протестовали?
-- Я не протестовал. Просто не снимал.
-- Что вам интересно в современном кинематографе?
-- Главное -- отсутствие цензуры. «Жила-была одна баба» -- первая моя картина, которой не касалась рука цензора. Я сам убрал из нее то, что посчитал лишним. Естественно, советовался с друзьями, коллегами. В смысле цензуры мы, в отличие от СССР, живем будто на другой планете. Касательно остального могу назвать положение в российском кинематографе катастрофическим. Кинорынок хаотичен, отечественным картинам прорваться на большой экран невозможно. Бюджет моего фильма -- 6 млн долларов. В такой огромной стране, как наша, дайте мне для проката 200 кинотеатров на месяц, и мы бы не только отбили потраченные деньги, но и смогли бы заработать. Но о таком и речи быть не может. Фильм будет идти только в небольших залах. Хорошо, если он продержится три-четыре уик-энда. И таких российских лент большинство. Авторское кино у нас представлено рядом талантливых имен: Алексей Балабанов, Борис Хлебников, Алексей Попогребский, Алексей Герман-младший. Могу назвать еще десятка полтора фамилий. Но их произведений зрители практически не видят. С другой стороны, есть российское коммерческое кино -- например, «Любовь-морковь», сборы от которого ставят рекорды. Все дело в том, что в нашем кинематографе существуют несколько групп людей, считающих свои интересы противоположными. Они толкаются, дерутся за бюджетные (по сути, копеечные) суммы. Владельцы кинотеатров, дистрибьюторы и особенно продюсеры все сводят к тому, чтобы получить госсредства и по возможности таким образом снять картину, чтобы часть денег положить себе в карман. Убежден, пока все они не сядут за стол переговоров, не договорятся о каких-то необходимых мерах по защите отечественного кино, не представят их правительству и Госдуме, ничего не сдвинется с мертвой точки.
-- 6 ноября по телеканалу «Россия» должен быть показан фильм Андрея Звягинцева «Елена», где вы сыграли одну из главных ролей. Когда вы соглашаетесь участвовать в проектах в качестве актера, режиссер Смирнов над вами не довлеет?
-- Я всегда исполнитель воли режиссеров. Вообще нет артиста послушнее, чем режиссер. Фильм рождается только в голове одного человека. Разумеется, нормальные актеры работают по принципу героя романа «В августе 44-го» Таманцева: «Наше дело -- прокукарекай, а там хоть не рассветай». Сотрудничество со Звягинцевым мне доставило много счастливых творческих минут. Он мастер.
-- В вашем новом фильме снимались разные актеры. Были среди них воронежцы?
-- Да, несколько ребят. Три года ушло на поиск финансирования. Подготовка началась в октябре 2007-го, а финальные кадры сняли летом 2009-го. Полтора года понадобилось на монтаж, озвучание, перезапись и другие технические моменты.
-- Вы осознаете, что молодежь вряд ли массово пойдет на просмотр фильма?
-- Я сказал на экране все, что хотел. Конечно, понимал, что смотреть кино будет аудитория, воспитанная на Шрэке. Но я думаю, не все потеряно, если они придут и оценят нашу работу. Я сделал немного картин. Пусть мое высказывание не покажется вам самонадеянным, но все созданные мной фильмы живут долго. В январе исполнилось 40 лет со дня выхода на экран «Белорусского вокзала». Если бы нам в свое время сказали, что спустя четыре десятилетия фильм по-прежнему будут смотреть, мы бы не поверили. И есть у меня картина «Осень», которую в годы советской власти сняли с экрана, до сих пор пользуется популярностью.
-- В «Бабу» вы пригласили сниматься актера телесериалов Максима Аверина и рок-музыканта Юрия Шевчука. Не боялись, что повредит закрепившаяся за ними харизма?
-- А чего мне бояться? Если артисты точно выстраивают нить повествования, следуют за режиссером, то и опасаться нечего. Аверин на самом деле более глубокий артист, чем он предстает в сериале «Глухарь». Шевчук сам по себе личность яркая. Он не только исполняет в моем фильме песню, но и воплощает своим видом образ крестьянского вожака. Когда человек по своей сути из себя что-то представляет, с ним легко. Камера видит все не так, как мы. В ней есть таинственная особенность, как и в кинопленке. Многие стремятся перейти на цифру. Возможно, за ней будущее. Но большинство кинематографистов шкурой чувствуют мистические, если хотите, особенности киноаппаратуры, кинообъектива, кинопленки.
-- Интеллигенция способна повлиять на то, что происходит в стране?
-- Я не политик. А мне, в связи с новой картиной, постоянно адресуют политические вопросы. Скажу так: я не знаю. Разговоры о том, хороша интеллигенция или плоха, ведутся. Недавно я попал на идиотскую программу на НТВ, где провокаторы и недалекие люди стремились рассуждать на подобную тему. Они ничего не понимают в сути вопроса, но хотят лишний раз показать себя
-- Как вы относитесь к творчеству вашей дочери Авдотьи Смирновой?
-- Программу «Школа злословия» уже давно не смотрю. Сколько можно! Я имел к ней отношение, когда они с Толстой только начинали. Тогда программа казалась интересной. Сейчас, насколько мне известно, последний сезон ее существования. А вот последние картины дочки мне глубоко симпатичны. Ее творчество находится посередине между модными сейчас понятиями «артхаус» и «мейнстрим». Хорошие фильмы должны быть не только интересны зрителю, но и иметь высокую изобразительную, монтажную культуру. Ее картину «Два дня» я смотрел дважды: один раз на фестивале «Кинотавр», другой -- в кинотеатре. Мне понравилась реакция публики -- она живо реагировала на развитие сюжета, смеялась. У Федора Бондарчука, по-моему, там лучшая роль в кино. Раньше я не знал, что у него такое мужское обаяние.
-- У вас есть замыслы по поводу очередной работы?
-- Дайте пережить нынешнюю премьеру. Главное, что моя мама, которой идет 97-й год, увидела фильм, который ждала три года. Какие-то замыслы всегда рождаются в голове, но далеко заглядывать не хочется. Поймите, с момента появления идеи картины до ее реализации прошло 17 лет. Но я не сидел без дела: осуществлял постановки в театре, преподавал, снимался как артист, писал сценарии, пьесы. В любом творческом проекте важно найти отправную точку. Тогда механизм закрутится.
-- Не так давно вышли документальный и художественный фильмы про героев Брестской крепости. В основу легла книга вашего отца Сергея Смирнова…
-- Документальную ленту Алексея Пивоварова я не видел. Что касается работы Александра Котта, то мне кажется, первые 40 минут блестящие. Серьезная картина, смотрели ее хорошо, заработанная сумма была приличной. Вторая половина понравилась меньше, там сценарий начал давать сбои. Но я режиссеру сказал, что такого начала войны, как в его фильме, пожалуй, не было в советском кино.
-- Андрей Сергеевич, среди спонсоров «Одной бабы» в титрах присутствуют имена олигархов. Они сразу согласились помогать вам?
-- Роман Абрамович, Виктор Вексельберг, Альфред Кох и Владислав Сурков. Первым был Сурков, который сначала прочел сценарий, а потом помог найти благотворительный фонд, выделивший деньги. А позже появился Кох, который стал настоящим мотором картины, принимал в ней активное участие. Он убедил двух своих товарищей -- Абрамовича и Вексельберга -- нам помочь. С гордостью могу сказать, что все спонсоры видели фильм. Ни один из них не спросил: «Куда ты дел мои деньги?».
-- До встречи с журналистами вы ездили с губернатором Алексеем Гордеевым смотреть отреставрированное здание нашего драмтеатра. О чем шла речь?
-- За последние 20 лет, когда я пять или шесть раз был в Воронеже, постоянно заходил на объект. Когда на 200-летии театра выступал, обращался к руководству города с просьбами помочь восстановить историческое здание. Но никакие слова не находили поддержки. А сейчас увидел шикарное здание. Дизайнер Юрий Купер -- один из лучших русских художников. Фойе, очевидно, будет как в лучших театрах Европы.
-- Я много раз был в Воронеже. В драмтеатре работал мой двоюродный дед Василий Флоринский. Он был женат на родной сестре моей бабки. Когда отец ушел на фронт, мне было три месяца. Мама приехала со мной сюда, а потом два с половиной года находились вместе с труппой в эвакуации на Урале. Помню послевоенный Воронеж. В 1948-м мы шли от улицы Карла Маркса к «Спартаку» по развалинам. И потом не раз я сюда приезжал. Я был у вас на праздновании 200-летия Кольцовского театра. Позже несколько раз заезжал: тут живет мой друг историк и краевед Владимир Бойков. А в Борисоглебске жил Владимир Самошкин, главный консультант нашего фильма. Он одним из первых в советские времена в журнале «Простор» опубликовал книгу об Антоновском восстании. Я, когда погружался в тему, познакомился со всей литературой по теме. Потом поехал в Борисоглебск к Самошкину. Мы тесно с ним работали. Он был первым, кто прочитал сценарий. В фильме есть сцены, им подсказанные, -- например, какую песню пели тамбовские партизаны в качестве гимна. Именно он предоставил документы о расстреле за картошку меньше куриного яйца.
-- Вы 30 лет не снимали кино. Протестовали?
-- Я не протестовал. Просто не снимал.
-- Что вам интересно в современном кинематографе?
-- Главное -- отсутствие цензуры. «Жила-была одна баба» -- первая моя картина, которой не касалась рука цензора. Я сам убрал из нее то, что посчитал лишним. Естественно, советовался с друзьями, коллегами. В смысле цензуры мы, в отличие от СССР, живем будто на другой планете. Касательно остального могу назвать положение в российском кинематографе катастрофическим. Кинорынок хаотичен, отечественным картинам прорваться на большой экран невозможно. Бюджет моего фильма -- 6 млн долларов. В такой огромной стране, как наша, дайте мне для проката 200 кинотеатров на месяц, и мы бы не только отбили потраченные деньги, но и смогли бы заработать. Но о таком и речи быть не может. Фильм будет идти только в небольших залах. Хорошо, если он продержится три-четыре уик-энда. И таких российских лент большинство. Авторское кино у нас представлено рядом талантливых имен: Алексей Балабанов, Борис Хлебников, Алексей Попогребский, Алексей Герман-младший. Могу назвать еще десятка полтора фамилий. Но их произведений зрители практически не видят. С другой стороны, есть российское коммерческое кино -- например, «Любовь-морковь», сборы от которого ставят рекорды. Все дело в том, что в нашем кинематографе существуют несколько групп людей, считающих свои интересы противоположными. Они толкаются, дерутся за бюджетные (по сути, копеечные) суммы. Владельцы кинотеатров, дистрибьюторы и особенно продюсеры все сводят к тому, чтобы получить госсредства и по возможности таким образом снять картину, чтобы часть денег положить себе в карман. Убежден, пока все они не сядут за стол переговоров, не договорятся о каких-то необходимых мерах по защите отечественного кино, не представят их правительству и Госдуме, ничего не сдвинется с мертвой точки.
-- 6 ноября по телеканалу «Россия» должен быть показан фильм Андрея Звягинцева «Елена», где вы сыграли одну из главных ролей. Когда вы соглашаетесь участвовать в проектах в качестве актера, режиссер Смирнов над вами не довлеет?
-- Я всегда исполнитель воли режиссеров. Вообще нет артиста послушнее, чем режиссер. Фильм рождается только в голове одного человека. Разумеется, нормальные актеры работают по принципу героя романа «В августе 44-го» Таманцева: «Наше дело -- прокукарекай, а там хоть не рассветай». Сотрудничество со Звягинцевым мне доставило много счастливых творческих минут. Он мастер.
-- В вашем новом фильме снимались разные актеры. Были среди них воронежцы?
-- Да, несколько ребят. Три года ушло на поиск финансирования. Подготовка началась в октябре 2007-го, а финальные кадры сняли летом 2009-го. Полтора года понадобилось на монтаж, озвучание, перезапись и другие технические моменты.
-- Вы осознаете, что молодежь вряд ли массово пойдет на просмотр фильма?
-- Я сказал на экране все, что хотел. Конечно, понимал, что смотреть кино будет аудитория, воспитанная на Шрэке. Но я думаю, не все потеряно, если они придут и оценят нашу работу. Я сделал немного картин. Пусть мое высказывание не покажется вам самонадеянным, но все созданные мной фильмы живут долго. В январе исполнилось 40 лет со дня выхода на экран «Белорусского вокзала». Если бы нам в свое время сказали, что спустя четыре десятилетия фильм по-прежнему будут смотреть, мы бы не поверили. И есть у меня картина «Осень», которую в годы советской власти сняли с экрана, до сих пор пользуется популярностью.
-- В «Бабу» вы пригласили сниматься актера телесериалов Максима Аверина и рок-музыканта Юрия Шевчука. Не боялись, что повредит закрепившаяся за ними харизма?
-- А чего мне бояться? Если артисты точно выстраивают нить повествования, следуют за режиссером, то и опасаться нечего. Аверин на самом деле более глубокий артист, чем он предстает в сериале «Глухарь». Шевчук сам по себе личность яркая. Он не только исполняет в моем фильме песню, но и воплощает своим видом образ крестьянского вожака. Когда человек по своей сути из себя что-то представляет, с ним легко. Камера видит все не так, как мы. В ней есть таинственная особенность, как и в кинопленке. Многие стремятся перейти на цифру. Возможно, за ней будущее. Но большинство кинематографистов шкурой чувствуют мистические, если хотите, особенности киноаппаратуры, кинообъектива, кинопленки.
-- Интеллигенция способна повлиять на то, что происходит в стране?
-- Я не политик. А мне, в связи с новой картиной, постоянно адресуют политические вопросы. Скажу так: я не знаю. Разговоры о том, хороша интеллигенция или плоха, ведутся. Недавно я попал на идиотскую программу на НТВ, где провокаторы и недалекие люди стремились рассуждать на подобную тему. Они ничего не понимают в сути вопроса, но хотят лишний раз показать себя
-- Как вы относитесь к творчеству вашей дочери Авдотьи Смирновой?
-- Программу «Школа злословия» уже давно не смотрю. Сколько можно! Я имел к ней отношение, когда они с Толстой только начинали. Тогда программа казалась интересной. Сейчас, насколько мне известно, последний сезон ее существования. А вот последние картины дочки мне глубоко симпатичны. Ее творчество находится посередине между модными сейчас понятиями «артхаус» и «мейнстрим». Хорошие фильмы должны быть не только интересны зрителю, но и иметь высокую изобразительную, монтажную культуру. Ее картину «Два дня» я смотрел дважды: один раз на фестивале «Кинотавр», другой -- в кинотеатре. Мне понравилась реакция публики -- она живо реагировала на развитие сюжета, смеялась. У Федора Бондарчука, по-моему, там лучшая роль в кино. Раньше я не знал, что у него такое мужское обаяние.
-- У вас есть замыслы по поводу очередной работы?
-- Дайте пережить нынешнюю премьеру. Главное, что моя мама, которой идет 97-й год, увидела фильм, который ждала три года. Какие-то замыслы всегда рождаются в голове, но далеко заглядывать не хочется. Поймите, с момента появления идеи картины до ее реализации прошло 17 лет. Но я не сидел без дела: осуществлял постановки в театре, преподавал, снимался как артист, писал сценарии, пьесы. В любом творческом проекте важно найти отправную точку. Тогда механизм закрутится.
-- Не так давно вышли документальный и художественный фильмы про героев Брестской крепости. В основу легла книга вашего отца Сергея Смирнова…
-- Документальную ленту Алексея Пивоварова я не видел. Что касается работы Александра Котта, то мне кажется, первые 40 минут блестящие. Серьезная картина, смотрели ее хорошо, заработанная сумма была приличной. Вторая половина понравилась меньше, там сценарий начал давать сбои. Но я режиссеру сказал, что такого начала войны, как в его фильме, пожалуй, не было в советском кино.
-- Андрей Сергеевич, среди спонсоров «Одной бабы» в титрах присутствуют имена олигархов. Они сразу согласились помогать вам?
-- Роман Абрамович, Виктор Вексельберг, Альфред Кох и Владислав Сурков. Первым был Сурков, который сначала прочел сценарий, а потом помог найти благотворительный фонд, выделивший деньги. А позже появился Кох, который стал настоящим мотором картины, принимал в ней активное участие. Он убедил двух своих товарищей -- Абрамовича и Вексельберга -- нам помочь. С гордостью могу сказать, что все спонсоры видели фильм. Ни один из них не спросил: «Куда ты дел мои деньги?».
-- До встречи с журналистами вы ездили с губернатором Алексеем Гордеевым смотреть отреставрированное здание нашего драмтеатра. О чем шла речь?
-- За последние 20 лет, когда я пять или шесть раз был в Воронеже, постоянно заходил на объект. Когда на 200-летии театра выступал, обращался к руководству города с просьбами помочь восстановить историческое здание. Но никакие слова не находили поддержки. А сейчас увидел шикарное здание. Дизайнер Юрий Купер -- один из лучших русских художников. Фойе, очевидно, будет как в лучших театрах Европы.
