В Воронеже побывал директор Института безопасности гидротехнических сооружений, профессор, доктор технических наук, член экспертного совета МЧС России Виктор ВОЛОСУХИН. Его интересовало состояние водохранилища, которое ровно 40 лет назад, в июле 1972 года, торжественно открыл легендарный Виталий Воротников, тогдашний первый секретарь обкома КПСС. С тех пор воронежское море серьезно не обследовали. Единственное интервью профессор дал корреспонденту «ВК».
 |
- Я на Воронежском водохранилище бывал многократно. Вообще, надо сказать, в советское время мне довелось обследовать практически все гидротехнические сооружения Центрально-Черноземной зоны. Был составлен многотомный труд. Каждое сооружение я видел, знал - тогда по каждому велись минимум пятилетние работы. И я отмечаю лукавство, когда руководители какого-нибудь субъекта Федерации показывают, что у них мало или вовсе нет потенциально опасных ГТС. Позвольте, они же были. Куда вдруг подевались? Да никуда, остались, конечно. Значит, их надо либо рекультивировать, либо выводить из эксплуатации, консервировать. |
- Каким вы находите состояние нашего водохранилища?
- Развернутого ответа ни я, ни кто другой сейчас вам дать не может. Ну, надводную часть мы видим и можем оценить хотя бы на глазок (что, впрочем, неправильно, ненаучно). А подводную? Что там под толщей воды? Бог весть. Водохранилище используется уже 40 лет. Не скажу, что ничего не делалось. В обеспечение его безопасности немало вложено. Но как специалист констатирую: мало И если произойдет авария, будет экологическая беда. Город останется без воды.
Чтобы такого не случилось, требуется провести скрупулезные исследования. Не поверхностной части. Надо узнать, что мы имеем. Серьезных данных о состоянии подводной части нет. По дурной традиции мы начинаем что-то делать только после того, как грянет ЧП, авария. А у нас ведь и добрые традиции есть. Смотрите, насколько мудр был Петр I. Вот - карта реки Дон. Она вышла аж в 1697 году. В Амстердаме. Были проведены исследования, сделаны промеры. Основательнейший подход. А у нас полагают: эксплуатировалось водохранилище 40 лет, ну и дальше кривая вывезет. Но так не бывает. Кривая рано или поздно вывозит не туда.
18 июля мы с воронежскими коллегами, а у вас, свидетельствую, есть отличные специалисты, проводили визуальное обследование водохранилища. И даже внешний, поверхностный осмотр меня убеждает: необходимы срочные инструментальные обследования подводной части. Там происходит снижение прочности.
- То есть у вас возникли некоторые опасения?
- Не некоторые. А вполне реальные. У нас в России 65 тыс. ГТС. Из них 37 - потенциально опасных. Воронежское водохранилище находится в их числе.
- В чем опасность?
- Может произойти разрушение. Причем, возможно, в ближайшее время, вплоть до того, что в 2012 году. Со стороны нижнего бьефа происходит подпор. Там оползневые склоны. И вероятность разрушения велика. Ответственно заявляю.
- Водохранилище уйдет, и останется грязная яма?
- Очень даже не исключено. Позиция ожидания ни к чему хорошему не приведет. Слишком много плохих тому примеров. У нас же настоящая беда: 97% ГТС отработали свой нормативный срок. По России 8 тыс. бесхозяйных ГТС. Ничьих!
- И что делать?
- С 2013 года каждый субъект Федерации обязан иметь свою семилетнюю программу обеспечения безопасности ГТС. Иначе федеральные средства выдаваться не будут.
- Ваш приезд в Воронеж как-то связан с такой деятельностью властей?
- Да. И касательно не только Воронежской области, но и всего Черноземья. Особенно относительно ГТС атомных электростанций. На АЭС проблем тоже хватает. Возьмем Ростовскую станцию. Уже год как запустили второй энергоблок, планируется вообще четыре. А водообеспечения толкового нет. Чревато аварией. Так что проблем - выше крыши. Поверьте: и президент страны, и правительство озабочены ситуацией. Я не как сторонний наблюдатель говорю. А как активный участник процесса.
- Виктор Алексеевич, вы сказали, что нужно срочно проводить инструментальное обследование водохранилища. Но потребуются серьезные деньги. Кто их даст?
- Воронежское водохранилище находится в госсобственности.
- Кто конкретно является его собственником?
- Минтранс России. Водохранилище проходит сейчас, так сказать, по ведомству управления речного и морского транспорта. На 2012 год на ГТС выделено 9 млрд рублей. В основном деньги идут на ГТС морского транспорта. Речники несколько в загоне. К примеру, грузооборот Волго-Донского канала в советское время составлял более 20 млн тонн, сейчас - менее 8 млн. Спад в 2,5 раза с хвостиком. Поэтому для такого объекта, как Воронежское водохранилище, требуется отдельная целевая программа. И тут никак не обойтись без инициативы с места, без предложений со стороны региона. По той простой причине, что финансирование идет 50 на 50.
Вот Ростовская область имеет региональную программу. И деньги от того же Минтранса на ее реализацию получает. Причем речь идет о миллиардных суммах. Воронежская область такой программы не имеет. Понятно, и денег - тоже. Не хочу никого пугать. Но, допустим, нет до сих пор такой программы и в Краснодарском крае. Как там обстоят с безопасностью, вы, наверное, видели и слышали.
- Увы. Ситуация с Крымском у всех на слуху. Главный, пожалуй, вопрос: был ли причиной потопа в Крымске аварийный сброс воды с Неберджаевского водохранилища?
- Не был, и не мог быть в принципе. Все разговоры об открытых шлюзах - полная ерунда. Я отлично знаю водохранилище, его создал мой учитель Михаил Гришин, великий гидротехник, ученый с мировым именем, имеющий самое непосредственное отношение к 90% построенных в Советском Союзе ГТС. Он рассказывал мне, что Неберджаевское, первая очередь которого построена в 1959 году, он проектировал так, чтобы оно работало в автоматическом режиме, с минимальным человеческим вмешательством. Там нет никаких шлюзов, там - шахтный водосброс. Нормальный подпорный уровень водохранилища - 182 м, форсированный (ФПУ) - на полтора метра выше. А отметка гребня плотины находится еще на полтора метра выше ФПУ. В случае подъема воды выше 182 метров, ну, хотя бы на сантиметр, лишняя вода начинает сливаться автоматически. Именно так и задумана работа системы.
6 июля, в пятницу, в 23 часа, я звонил и на Неберджаевское, и на Варнавинское водохранилища (оно в 8,2 км ниже Крымска). Все было в порядке, в штатном режиме. На Неберджаевском отметка воды фиксировалась ниже 182 метров. Объем воды был 3 млн кубометров. При допустимом в 8,1 млн. Никаких излишков не было, нечему было сливаться. Потом оно аккумулировало 5 млн кубов. Начался подъем уровня воды около часа ночи уже 7 июля, а спад - где-то к пяти утра. За пять часов ничего экстраординарного тоже не случилось. Отметка поднималась до 182,86 м, то есть была далека от 183,5 м. Наибольший объем, который сбрасывался через шахтный водосброс, составлял 75 кубометров в секунду. Если бы вода сбрасывалась при максимальном уровне, то объем составил бы 130 кубометров. Но не было такого наполнения водохранилища. Не было! Беда в Крымск пришла не из Неберджаевского водохранилища. Оно здорово сработало. Как, между прочим, и Варнавинское. В водные годы поступление воды в последнее составляет до 500 кубометров в секунду. В два часа ночи 7 июля та же величина равнялась 1506 кубов в секунду. Втрое больше! Но справились. Столь резкое увеличение произошло не за счет прибавки из Неберджаевского водохранилища. Там вода при превышении подпорного уровня на 85 см (а не на полтора или тем более на три метра) сбрасывалась, повторю, со скоростью 75 кубометров в секунду. Так что сравните: 75 и 1500.
- Так все-таки был сброс с Неберджаевского водохранилища или нет?
- Сброс был. Но по нашей ситуации несущественный. Сброс - он происходит не мгновенно, а по возрастающей - составил где-то 500 тыс. кубов, а через один лишь Крымск прошло, по нашим данным, почти 100 миллионов кубов воды. Улавливаете разницу?
- Улавливаю, что водохранилище в том жутком наводнении не виновато.
- Я вам больше скажу: водохранилище спасло десятки человеческих жизней.
- Откуда тогда поток, принесший столько жертв и натворивший массу бед?
- Вы знаете, президент Владимир Путин тоже удивлялся: ну, что там тот Крымск? Низина. Но позвольте! Здесь - малые горные и предгорные реки. Их отличительная особенность, что паводок проходит всего за час-два, неся огромные объемы воды. Здесь вам не Дон, где паводковый период длится по паре недель.
Вспомним 2002 год. Стало предельно ясно: нам просто некуда сбрасывать воду. Я Шойгу письма писал. Прошло десять лет. Что сделано по малым горным рекам? В связи с чем возникает вопрос? Плотность населения в регионе достигает до 900 и даже более человек на квадратный километр. А с учетом отдыхающих, курортников - 2 тыс. человек и более. Мы приближается к европейским государствам. Но уровень безопасности у нас совершенно иной. В том же Крымске, у которого, кстати, 150-летний юбилей, в 2002-м была аналогичная нынешней ситуация. Здесь 57 тыс. населения. Каждый участок земли имеет особую ценность, все застроено самым плотным образом. В Крымске 22 моста: железнодорожный, три автомобильных, четыре пешеходных и так далее. Они все стоят на речке Адагум шириной менее 50 м, в которую впадает пять речушек, в том числе - перед самым Крымском - Неберджай.
Строители пренебрегают всеми нормами и правилами, улочки узенькие, теснотища неимоверная, берега застроены, их как бы и нет, вода чуть ли не под окнами. Ливневой канализации как не существовало, так и нет. Речки не чистятся, их устья захламлены, там образуются заторы. А городские мосты при тех ливнях образовали каскад подпорных водохранилищ, своеобразных баррикад. Они держали воду, которая перехлестывала через перила. Волна доходила в высоту до семи метров.
Что касается низины, то верх дамбы Неберджаевского водохранилища - 165 м, средняя отметка Крымска - 25 м. Видите, какой перепад высот? А расстояние-то маленькое - 22-23 км. Прошли ливневые дожди, выпала треть годовой нормы осадков, почва ничего уже не впитывала. Институт географии, основываясь на съемках из космоса, оценивает цифру скатившейся к Крымску воды на уровне 50 млн кубометров. Но мы-то ведем инструментальные замеры. И получаем по одному только Крымску 66 млн кубометров выпавших осадков. На три часа ночи 7 июля приход воды в Крымске был не менее 1,3 тыс. метров в секунду, что очень много. Примерно три расхода Кубани. У Кубани, причем в устье, приход примерно 420. Тут - 1300. Но разве Адагум ровня Кубани? В Варнавинское же водохранилище за сутки прибыло 56 млн кубометров, а с учетом сброса - 20 млн - мы имеем масштабы Дона в его устье.
- Как избежать повторения?
- Я многократно выступал, в том числе на правительстве. Говорил о необходимости пересмотра работы в горных территориях. На сегодня существует 30 моделей - американских, европейских, наших, и все они показывают: в горных территориях где-то до 2030 года по отношению к 1990-му на треть увеличится водность. Средний баланс останется тем же, но возрастут пики и минимумы. Соответственно, выше вероятность ЧП. В том же в Краснодарском крае за последние десять лет риск погибнуть при наводнении в 32 раза превышает среднемировой уровень. Учтите, впрочем, что уровень рисковости задают в основном слаборазвитые страны.
Прямой ущерб от наводнений по России в среднем составляет 50 млрд рублей в год. Помножьте на семь (до 2020 года). Получаем 350 млрд. Правительство на те же семь лет на снижение возможного ущерба выделяет примерно половину. Латаем дыры.
Смотрите, 150 лет Крымску. И 50 лет всего лишь нашему закону о безопасности ГТС. Европейским законам (в Великобритании, например, в Германии) - более 200 лет. У них законы работают. У нас - сами знаете. Мы постоянно ждем ситуации грянувшего грома. С ливнями. И начинаем усиленно креститься: изыскивать миллиарды на компенсации жертвам и восстановление утраченного. Только по крупным случаям: Новороссийск, 2002 год - 3 млрд рублей; Туапсе, 2010-й - 3 млрд; по Крымску речь идет чуть ли о не 9 миллиардах. По количеству погибших мы впереди планеты всей.
К тому же возникает вопрос: сколько из 9 млрд рублей пойдет на науку, на обоснование зон затоплений, разработку мероприятий? Госзаказ нулевой, мы работаем на энтузиазме. Поэтому ущерб будет разрастаться. Вы знаете, мне доводилось делать доклады в Италии и во Франции. На трехмерной модели я показывал, как будет проходить паводок по горной реке. С точностью до минут. Парадокс: там я могу докладывать, а у нас тема закрыта. Нашим жителям такая информация недоступна. Говорят, предупрежден - значит, вооружен. Но не у нас.
После Туапсе в 2010 году выпущено очень разумное постановление Путина. Там все четко расписано для конкретного субъекта Федерации. За два года оно так и не было исполнено. Губернатору Александру Ткачеву мы тоже поминутно показывали, что будет происходить, если произойдет авария на Краснодарском водохранилище. Все ведь просчитывается, обосновывается. По любой реке. И по Неберджаевскому, в частности, водохранилищу в 2010 году мы разрабатывали все необходимые документы по безопасности. Год плотно трудились. Сделали. Там и зоны затопления, и кто в них попадает - все есть. По Крымску мы просчитывали возможность гибели до 200 человек. Был договор на 1,5 млн рублей. Но нам его не оплатили. Наши наработки оказались не востребованы. А теперь изыскивается 9 млрд рублей.
Так и живем. Не желаем учиться. Не желаем прислушаться к людям, владеющим информацией. Чечню недавно затопило, 700 тыс. человек остались без электроэнергии. Ингушетия пострадала. Ставрополь затопило. Факт за фактом. Если посмотреть по горным территориям, за один только июль у нас пострадало больше 2 млн человек. Из 23 млн, проживающих в Южном федеральном округе. 10%! Ну нельзя заниматься исключительно ликвидацией последствий. Надо думать о предотвращении, о предупреждении. Надо вникать в причины, а не в последствия.
Другие материалы автора читайте на сайте газеты "Воронежский Курьер".
