Издалека, из города, деревня представляется прекрасным лубочным островком, где сидят румяные бабуси, расписывая свистульки и сматывая с веретен пряжу, а под боком у них деды режут ложки и, не побоюсь этого слова, бьют баклуши. Когда речь заходит о народных промыслах и ремеслах, чаще всего имеют в виду именно деревню.
Недавно я беседовала с большим ценителем деревенской жизни, который с жаром говорил о возрождении ремесел. Возрождать предполагалось даже то, что не имеет применения в нынешней жизни – чтоб было. И я решила сделать маленький обзор про живые и мертвые ремесла, промыслы и профессии. Тут еще важно определиться, что ремесло живет на продажу, то есть, это не развлечение и не работа по дому, только для своих. Это такое умение, за которым к мастеру приходят другие люди.
Часть деревенских профессий имеет отношение к еде. И тут по-прежнему можно встретить профессионального, почти библейского рыбака, который каждый день вылавливает из Дона вкусную крупную рыбу и продает желающим. Молочник варит творог и сыр, бьет масло, собирая молоко ведрами с окрестных дворов. И на любую деревню найдется два-три хороших пасечника, которые снабжают медом и деревенских, и городских. Сюда же я бы отнесла двух местных самогонщиков, которые поставляют мутную радость местным желающим. Всякий в селе знает, где живет самогонщик, почем товар, каково будет наутро, из чего гонит, и сколько градусов на выходе.
Зато частных пекарей тут нет, и, наверное, уже не будет. Магазин вполне справляется с поставкой батонов и буханок, а кому невкусно покупное, пекут сами для себя. Чтобы пекарня жила и окупалась, покупателей нужно побольше, чем есть в селе. Да и стоят частные батоны дороже, чем с хлебозаводов.
Другие ремесла имели отношение к строительству. И сошли на нет. Если пройти по нашему селу, кое-где еще можно увидеть роскошные жестяные узоры-кружева на трубах. Но ремесло жестянщика ушло, резные козырьки народом не востребованы. И теперь даже за обычной трубой надо ехать в строительный гипермаркет. Давно уже никто не режет наличники, и в селе, пожалуй, не отыскать уже дома с резными ставнями. Еще полвека назад мужики умело крыли дома и сараи соломой, и такие крыши не протекали и не пропускали холод, но это искусство ушло тоже. Остались только древние хатки с серыми от старости соломенными крышами.
Не перевелось пока ремесло печника, хотя их все меньше. Печники есть в каждой деревне, где получше, где похуже, азы знает всякий мужик, но для серьезной печи стараются пригласить опытного мастера, который, случается, один на пять сел. А больше и не нужно, поскольку топят все газом, и печи требуются для услады души и не часто.
Легкая промышленность в деревне почти кончилась. Совсем исчезли ткачи и пряхи. Из ремесленного мастерства эти занятия перешли в разряд хобби, баловства. Уже никто не одевается в домоткань, а дети давно отказываются надевать бабушкины колючие носки из местной беспородной овечки. (Беспородная овечка годится только на валенки. А валенки тут не валяют, это ремесло тоже ушло, поскольку зимы теплые, а в сельпо исправно появляются боты на меховой подбивке и резиновом ходу). И, поскольку мериносов никто не разводит, а лен не сажают, местного сырья для этого промысла нет, приходится покупать.
А для ткачества требуется серьезное оборудование – ткацкий стан, который не во всякий дом поместишь. И к чему он, когда в любом магазине полотна на любой вкус? Поэтому кросны (так называют ткацкие станки) можно увидеть сейчас разве что в музее.
В разряд женского баловства давным-давно перешли разнообразные плетения на коклюшках, ткание узорных поясков на бердо и вышивание. Это раньше без пояса на улицу не выйдешь, засмеют. А сейчас красивые, но практически бесполезные вещички интересны только любителям славянских древностей. В любительском виде это все существует, но истинное мастерство – с безупречными ручными швами, с идеальной изнанкой и верным подбором цветов и орнаментов почти не встретить.
Некоторые местные мужики до сих пор умеют и регулярно подряжаются сладить из дерева лодку и телегу, оснастить оглоблями лошадиную упряжь. Саму упряжь давно уже не шьют, нет спроса, и лошадей почти нет. Поэтому шорники кончились тоже. Говорят, в соседней деревне остался ветхонький бондарь, но силы в руках у него нет, и давно уже не гнул он обручи для бочек. А перенять никто не захотел.
В нынешние времена всемирная Сеть позволяет находить спрос на свое ремесло по всей стране. Это раньше за хорошими кадушками, за керамикой и сбруей приходили только односельчане, или надо было везти на ярмарку. А теперь добрая слава разлетается куда дальше, и те ремесленники, которые сохранили умение, вполне успешно себя кормят, выкладывая свои работы в Интернет, находят там заказчиков и отправляют им готовую продукцию по всей стране. Заинтересованные люди готовы платить вполне приличные деньги и за домоткань, и за резное дерево, и за дубовые кадки для огурцов.
Но деревня стремительно теряет навыки. Не только у бондаря нет учеников, - мастер-тележник тоже на все село один. Поэтому спрос, похоже, будет расти, но утолять его будут не местные мастеровые, а редкие желающие, которым иногда приходится ехать в поисках интересного ремесла за тридевять земель, потому что в своих местах учителей уже нет.
Ну, и напоследок о тех ремеслах, что пока сохраняются веками и исчезать не собираются. В каждой деревне, или уж как минимум на три деревни непременно найдется бабка. Бабка – это название ремесла. Они выливают от испуга, отчитывают молитвами, снимают сглазы-порчи по мере умения, дают страдальцам наговоренную соль и воду. И есть по району два-три костоправа, которые знают, как поставить на место выбитый сустав, позвонок, или сорванный на тяжелой работе живот. При этом исправно работают местные поликлиники и фельдшерские пункты, но народ к костоправам и бабкам ходить не перестает. И тут, почему-то, закон про вытеснение ремесел не работает. Хотя травники, к сожалению, кончились тоже…
Все в деревне подчинено закону целесообразности. Значит, для сельского человека бабка и костоправ до сих пор не менее целесообразны, чем врач и медсестра, хотя домоткань и лапти при наличии фабричных тканей и обуви этот смысл для деревенских давно потеряли.
Текст Ирины Мальцевой
