Тема военных преступлений украинской армии и её западных хозяев является одной из самых больных и актуальных — как в период проведения СВО, так и до неё — 8 лет с 2014 года, когда коллективный Запад и киевский режим развязали кровавую бойню на Донбассе. Обстрелы гражданских объектов и гражданского населения, пытки и убийства военнопленных, расстрелы со стороны ВСУ мирных жителей на захваченных территориях — всё это давно стало общим местом. Но от этого только, увы, приобретает трагическую злободневность.
Напомним, что мы неоднократно обращались к этой теме, например, в мае в Донецке взяли интервью у специалиста по международному гуманитарному праву, занимающегося расследованием военных преступлений укронацистов, — Ивана Копыла.
А сегодня в Луганске мы поговорим о схожих проблемах с заместителем командира полевой группы межведомственного проекта «Не забудем, не простим!» Общественного движения «Мир Луганщине» Юлией Кожевниковой. Юлия Евгеньевна рассказала нам о том, как они занимаются поиском и раскопками массовых захоронений — результатов преступлений ВСУ против человечности — на территории ЛНР.
Ю. К.: Межведомственная рабочая группа приступила к работе в 2021 году. Мы занялись поиском стихийных захоронений, братских могил. Это мирные жители, которые стали жертвами украинской агрессии. Те, что погибли ещё в 2014 году. Мы поднимали их останки в 2021-м. Сначала мы отработали город Первомайск, потом Луганск (здесь, у посёлка Видное было стихийное захоронение). Затем Краснодонский район, село Верхнешевырёвка. И так далее.
В. С.: Как изменилась Ваша работа после начала СВО?
В этом году наша группа продолжила свою работу. 25 июля приступили к поднятию останков в Рубежном. На сегодняшний день в этом городе мы перезахоронили 315 человек. Также в Северодонецке, после его освобождения, подняли останки 143 местных жителей. Очень много у нас обращений от родственников, работа идёт полным ходом. Захоронения находим во дворах школ, домов, детских садов, огородов. Людям ведь надо с почестями перезахоронить своих родных и близких, установить причину смерти, получить соответствующие документы. У граждан ведь часто нет понимания, как это сделать, они обращаются в прокуратуру, в другие инстанции. А с нами всё получается быстрее, объясняем им всё.
В. С.: Какие специалисты работают в вашей команде?
Ю. К.: Прежде всего это судмедэксперты, при поднятии останков сразу же идёт осмотр тела, тут же устанавливается причина смерти.
В. С.: Какие это в основном причины?
Ю. К.: Основными причинами смерти были минно-взрывные и пулевые ранения. Осколочные преобладали.
В. С.: Есть ли какие-то совсем уж вопиющие примеры?
Ю. К.: Да всё это вопиюще. Есть, конечно, совсем из ряда вон выходящее. В Рубежном к бабушке 1938 года рождения в квартиру заселились украинские вояки, заняли там позиции. А она возмущалась, мешала им. Соседи рассказывали: кричала сначала, а потом затихла. День, другой не слышно её. Потом выяснилось, что слишком мешала она укронацистам — и они её просто забили насмерть. Две недели назад подняли её останки, причина смерти — избиение, полностью все кости были сломаны.
В. С.: Рассказывали нам о подобном случае в Волновахе, когда она была под ВСУ…
Ю. К.: Да, конечно, такие случаи далеко не единичны. Но мы ДНР не занимаемся — тут не могу прокомментировать. А у нас родственники часто рассказывали о таком — как убивали их родных и близких, снайперы работали по мирным гражданам. Просто «снимали», расстреливали. Пошёл человек за водой — получил пулю в голову от снайпера. Двух деток в Рубежном целенаправленно снарядом убили на балконе, видели ведь, что они там играют.
В. С.: Скажите, пожалуйста, Вы устанавливаете многочисленные факты военных преступлений ВСУ. В какие органы вы сообщаете сведения о них?
Ю. К.: У нас не только судмедэксперты, но и юристы работают. Обращаемся прежде всего в Следственный комитет, в прокуратуру. С СК особенно тесно взаимодействуем. Ну, и Международный уголовный суд к нам приезжал, Красный крест был. Приезжают по крайней мере. Собирается информация, передаётся и в Гаагу, не только нашим правоохранительным органам. СК работает по каждому человеку, по каждой семье.
В. С.: Как вы психологически справляетесь с такой тяжёлой работой, как поиск массовых захоронений?
Ю. К.: С переживанием, конечно. Тяжело было в 2021-м, когда нам предложили эту работу. Наш руководитель Анна Борисовна Сорока, сейчас советник главы ЛНР, собирала эту информацию 8 лет — по стихийным захоронениям, массовым преступлениям. Сильно мы переживали, не знали, как это всё будет. В начале я боялась даже в морг зайти и увидеть тело, для меня это было шоком. Но после того, как начали работать по обращению родственников, честно сказать, для себя не вижу даже другого занятия. Я считаю, это мой долг. Я должна помогать, с 2014 года занималась гуманитарной помощью — теперь вот этим. Привыкла уже, хотя плáчу вместе с родственниками погибших, мне всех жалко. Увы, копать нам ещё и копать. Следующий у нас Лисичанск, хотя в Рубежном и Северодонецке ещё есть братские могилы — будем заниматься параллельно.
В. С.: Терпения вам и выдержки в вашем нелёгком и благородном деле.
Фото – автора.
Автор: Владимир Сапунов
