Жилой четырёхквартирный флигель, расположенный по соседству с разрушающимся памятником 18 века (№ 10), из-за ошибки чиновников оказался на территории Тихвино-Онуфриевской церкви. Люди здесь живут как на войне, их дом уже подвергался нападениям. Более того, под домом в любой момент может случиться оползень земли, а на него - рухнуть соседние двухэтажные руины. Однако чиновники расселять людей не собираются.
|
Справка
Переулок Фабричный (бывший Онуфриевский) - артефакт истории суконного производства Воронежа, которое начало зарождаться в Петровскую эпоху. Дом № 12 – знаменитый дом Потапа Гарденина, дом № 8 - Тихвино-Онуфриевская церковь – еще один памятник 18 век. Между ними – дом № 10, самый старый жилой дом Воронежа, который позже стал исправительным отделением арестантской полуроты (отсюда и название – полуротка). С точки зрения краеведа Павла Попова, построен дом был в 1720-1740-х годах, правда, в официальных бумагах значится как «жилой дом XIX века». |
||
"Мусорный ветер, дым из трубы..."
В историческом доме № 10, на первый взгляд, нет ничего от памятника. Памятники охраняются государством, а здесь - послевоенные руины: ни окон, ни дверей, ни крыши. Кажется, что кто-то разбил песочные часы, и время в доме-призраке остановилось навечно.
Во дворе дома гуляет в прямом смысле слова мусорный ветер: он разбрасывает мусор по всей территории двора, а два контейнера для отходов заполнены под завязку. Здесь же собираются стаи бродячих собак, которые бросаются на прохожих.
Если вы наберётесь смелости и пройдёте чуть дальше, в сторону улицы Замкина, вы упрётесь в небольшой флигель, в котором живут три семьи. Точнее, не живут, а выживают. Адреса их дом вроде как и не имеет.
Столетняя "Полуротка"
Пенсионерка Лидия Михайловна Фролова с большим трудом поднимается по обледенелым старинным ступенькам, мимо двухэтажного дома-развалины. У женщины –травма ноги, поэтому передвигаться она может только с помощью палочки. Небольшой домик, в котором она живет вместе со своими соседями – Ириной Богдашкиной и ее сыном Александром, - маленький оазис жизни на фоне разрушающегося памятника и замусоренного пространства.
 |
 |
В квартире Лидии Михайловны очень чисто и уютно, хоть и довольно тесно. В этом доме она живет с 1970 года. Здесь она вырастила сына, здесь же 10 лет назад ушел из жизни ее муж.
К тесным бытовым условиям люди кое-как приспособились: огородили место для туалета и ванной. В соседней, 37-й, квартире ютятся Ирина Богдашкина и ее сын Александр. Бабушка Ирины была в числе первых после революции жильцов «полуротки», которые начали заселяться с 1926 года. И «полуротка», и вытянутый хозяйственный флигель Гардениных 18 века, позже переданный в собственность Тихвино-Онуфриевской церкви, предназначались для политических арестантов.
- Люди собственноручно отгораживали себе кельи. Обживались, как могли, - рассказывает Лидия Михайловна. – Так, в двухэтажном доме № 10 (полуротке) сложилось 35 квартир. В одноэтажном доме, более известном как дом № 10 под литерой В, 14 квартир расселили в 1986 году.
По словам краеведа Павла Попова, исследовавшего историю стоящего по соседству двухэтажного дома, флигель появился на свет в начале 20 века, ориентировочно в 1910-х годах, и служил мастерской арестантской роты. Однако достоверно о времени его возникновения не может сказать никто. По словам краеведа, никаких документов об этом доме не осталось, официально дом даже не внесен в список охраняемых домов историко-культурного наследия. То, что дом построен до 1917 года, корреспонденту 36on.ru подтвердили в ГУП ВО «Воронежоблтехинвентаризации».
Странная сделка
Между тем, это самый что ни на есть памятник, что подтверждает экспертное заключение Госинспекции историко-культурного наследия 2003 года. Поэтому, несмотря на то, что квартиры приватизированы, делать во флигеле капитальный ремонт нельзя. Тем не менее, год от года по дому идут трещины.
В 2003 году тогдашний собственник соседней «полуротки» (пер. Фабричный, 10), московская компания «ДонCтройИнвест», начал выселять ее жильцов – дом уже на тот момент был признан аварийным. Хозяин компании, Олег Деев, пообещал переселить и четыре семьи из флигеля.
- «ДонСтройИнвест» получил эти два здания в подарок от города, но с одним условием – расселить всех жителей. Но четыре квартиры так и не расселили, - рассказывает настоятель Тихвино-Онуфриевского храма отец Михаил, чей храм стоит по соседству.
Вместо этого в 2006 году «ДонСтройИнвест» продал дом № 10 ООО «Квант». Кстати, при регистрации права собственности в Росреестре и адреса в БТИ у двухэтажного памятника появилась двойная нумерация - № 10-10а.
Новый собственник планировал выкупить квартиры и у жильцов четырехквартирного флигеля. В 2007- м «Квант» успел купить только одну квартиру - № 38, остальным трем семьям, живущим в квартирах № 36, 37 и 39, не повезло - планам инвестора помешал кризис 2008-го года. По мнению отца Михаила, «Квант» на этой сделке «смухлевал»:
- «Квант» купил одну квартиру. Но документально они оформили бумаги на 9 квартир общей площадью свыше 400 кв.метров. В реальности же вся площадь этого флигеля – 131 кв.м. Причем по бумагам одна из квартир находится на втором этаже. Вы видите второй этаж?
Выйти в яму
Жильцы флигеля боролись за право переселения из памятника своими силами. Так, Лидия Фролова обивает пороги чиновников с 70-х годов прошлого века – писала жалобы, ездила в Москву. Но все бесполезно.
- Мы все же надеялись, что когда-нибудь получим нормальное жилье, - рассказывает Лидия Михайловна. - В 2003 году в администрации Центрального района нам поначалу дали смотровой талон на предоставление квартиры. Однако оказалось, что начальник ЖКХ коммунального хозяйства и благоустройства ошиблась. Сказала, что наш флигель переселению не принадлежит. Смотровой ордер попросила вернуть обратно.
В мае 2013 года на жильцов флигеля свалилось несчастье: выйдя из квартиры, Александр Богдашкин неожиданно провалился …в яму. Кое-как мужчина выбрался сам, карабкаясь по корням деревьев. Прибывшие спасатели из МЧС помогли закрыть яму щитком. Однако уже через два дня яма «поползла» дальше, обнажая кладку старинных подвалов, тянущихся от соседней двухэтажной «полуротки».
Кстати говоря, работники УК Центрального района, ответственные за провал земли у дома, яму до сих пор не то чтобы не обследовали, но даже до конца и не зарыли - зияющую пустоту в земле можно до сих пор увидеть рядом с 36 и 37 квартирами. Как вспоминают жильцы, вместо земли провал засыпали субстанцией непонятного происхождения, выловленной со дна воронежского водохранилища. «Вонь стояла жуткая», - вспоминает Ирина Богдашкина.
«Абсурдный» капремонт
После этого инцидента городская администрация предложила обитателям памятника «маневренное жилье», а именно – каждой семье – по маленькой комнатке в общежитии, с удобствами на этаже. Как можно было поместиться в крохотной комнатушке семье Богдашкиных, с дедушкой - ветераном войны, чиновники вопросом не задались.
Вполне понятно, что люди от такой авантюры отказались. Сам флигель, несмотря на трещины в стенах и обваливающуюся кладку, городские власти аварийным не признают до сих пор, поэтому в ответ на запросы жильцов пишут: «Дом расселению не подлежит».
Чуть позже, когда корреспондент 36on.ru обратился за комментарием к депутату Воронежской городской Думы Галине Кудрявцевой, выяснилось, что с прошлого года дом № 10 а был включен в федеральную программу капитального ремонта аварийных домов (постановление Воронежской области от 06.03.2014 г, № 183 «Об утверждении региональной программы капитального ремонта общего имущества в многоквартирных домах Воронежской области на 2014-2044 годы»).
Дом 10а должен был быть отремонтирован еще в 2014 году (в таблице он идет под № 8). В программе указано, что год постройки дома – 1917, а его площадь – 131 кв. метр. По словам Галины Александровны, жильцы вправе подавать в суд на Управление жилищно-коммунального хозяйства и энергетики Воронежской области или хотя бы написать жалобу губернатору.
- Включение дома в программу капремонта аварийного жилья – абсурдно, - замечает Галина Александровна. - Как можно ремонтировать то, в чем нельзя жить? Таких домов много, и их формально включили в капитальный ремонт. В памятнике можно устраивать выставки, но люди в нем жить не должны. Общая площадь дома – 131 кв.метр, а это, по сути, пятикомнатная квартира. Дешевле купить эти квартиры, чем привести этот дом в то состояние, в котором в нем можно будет жить.
Дом без адреса
Кажется, что Лидия Михайловна и ее соседи привыкли ко всему. И даже странная путаница с нумерацией их дома вызывает у них горькую улыбку. Все три строения - разрушающийся двухэтажный дом, флигель и вытянутое одноэтажное здание, которое сейчас принадлежит церкви, - изначально "дом №10".
В паспорте Лидии Михайловны написано, что она живет по адресу: переулок Фабричный,10. В документах флигель значится под литерой 10 а. В платежках, которые приходят к жильцам, домик называется то № 10а, то 10б.
- Я не знаю, где находится дом 10а, - говорит Лидия Михайловна. – До 1969 года, когда я пришла сюда жить, домом № 10а считался домик, который стоял на месте нынешних мусорных контейнеров. В конце 60-х годов его снесли. Это была времянка.
В 2009 году домом № 10 «Б» флигель упорно называется в официальных письмах, приходивших жильцам из управы Центрального района и городской администрации. В 2011 году в ответе Департамента имущественных и земельных отношений Воронежской области флигель также называется домом № 10 «б». В остальном используется нумерация 10а.
Жильцы склонны видеть в загадочной игре литер не просто случайную путаницу, а чью-то сознательную махинацию. Как в той загадке: «А» упало, «Б» пропало. К этой же точке зрения склоняется отец Михаил.
- Домом № 10 пытались назвать флигель, а № 10а присвоить охраняющемуся памятнику. Тогда сам памятник можно было бы спокойно разрушить, а на его месте построить новый дом. Но буквально год назад установили, что флигель имеет номер 10а, а двухэтажный дом – №10. Не может один дом иметь два номера, - считает настоятель.
Так что же там охраняется?
Версию священника поддерживает и краевед Павел Попов, который уверен в том, что путаница с нумерацией памятников возникла неслучайно, а умышленно, с целью запутать, что именно охраняется. И путаница возникла в БТИ, где зарегистрировали принадлежащий «Кванту» дом 10-10а.
В Департаменте культуры и архивного дела «пляшущие» буквы объясняют тем, что номер двухэтажного дома был по бумагам 10-10а, и, чтобы не возникло путаницы, флигелю присвоили букву «б».
Получается, что легчайший вопрос с адресом этого дома – один из самых запутанных.
Дома нет ни на генплане Воронежа, ни на «яндекс-картах». Поэтому в запросе главному архитектору города Воронежа дом на виртуальной карте пришлось искусственно обозначить цифрой «1». Как пояснили в ведомстве, «до настоящего времени обращений об установлении адреса вышеуказанного дома не поступало, в установленном порядке адрес жилому дому не присваивался».
Почтового адреса не имеет и двухэтажный сосед флигеля, который в БТИ именуется как дом № 10,10а. Однако по информации ГУП ВО «Воронежоблтехинвентаризация», адрес этого флигеля - пер. Фабричный, д.10 (литер Б).
Опасное соседство
Сосед флигеля – разваливающийся двухэтажный гарденинский дом – в любой момент может рухнуть и снести с лица земли четырехквартирный домик. В доме, целиком набитом мусором, нет крыши и дверей, а его деревянные перекрытия дома не менялись со времен его постройки.
Жильцы флигеля вспоминают: в течение пяти лет в доме была утечка воды – коммунальщики и «Водоканал» просьбы перекрыть в заброшенном памятнике воду упорно игнорировали. Зимой вода замерзала, и весь двор превращался в каток.
Дом-развалина - место не только опасное, но и криминальное. У разрушенного дома валяются шприцы, здесь же жильцы обнаружили кирпичи и кастрюльки, в которых, очевидно, «варят» наркотики. Здесь же воры-карманники, «орудующие» в маршрутках, выбрасывают опустошенные кошельки и портмоне. Пенсионерка Лидия Михайловна не может вызвать врачей на дом – увидев разрушенную громадину и стаи бродячих собак, те, не удосужившись найти флигель, уезжают обратно.
Зимой, пытаясь согреться, в руинах бывшего гарденинского дома разводят костры бомжи. Отсюда – многочисленные пожары, которые пережил дом-ветеран. В общей сложности их было не меньше пяти. В последний раз дом полыхал в сентябре 2013 года. Счет трупам бомжей, вытащенным из дома-призрака, жильцы флигеля уже потеряли.
Предмет охраны - такой предмет: вот он есть, а вот его...
Резонный вопрос – где все это время был собственник (ООО «Квант») и почему он не ухаживает за домом? С этим вопросом мы обратились в группу компаний «Крайс», в состав которой входит ООО «Квант» и управляющая компания «Крайс».
По слухам, к этому строительному бизнесу через аффилированных лиц имеют отношение депутат Константин Ашифин и бизнесмен Николай Уланов, правда, в самой компании это отрицают.
Генеральный директор группы компаний, Сергей Субботский, сетует на то, что бездействовать его вынудили чиновники, и сравнивает свое положение с правами квартиранта. И вот почему.
Изначально компания приобрела лакомый кусочек земли с коммерческим прицелом. В 2006-2007 годах в соответствии с тогдашним предметом охраны компания разработала свой проект восстановления дома, который, кстати, одобрили видные деятели культуры. Среди них - покойный архитектор Николай Топоев — автор театра кукол, Петровского пассажа, делового центра «Апекс».
- Мы предложили в соответствии с прежним предметом охраны сохранить двухэтажный объем и в одной из частей здания немного его повысить. Повышение этажности мы предложили в глубину участка застройки, как это было указано в прежнем предмете охраны,- рассказывает генеральный директор ООО УК «Крайс» Сергей Субботский.
Однако в 2012 году неожиданно вышел новый предмет охраны здания, который, по словам Сергея Субботского, перекрыл возможность инвестору двигаться вперед. Собственник склонен видеть в этом корыстные интересы чиновников.
Однако в Департаменте культуры и архивного дела поясняют: предмет охраны – документ непостоянный, для него характерно меняться. Первоначальный документ – экспертное заключение, составленное в 2003 году Госинспекцией охраны объектов культурного наследия Воронежской области – не являлся нормативным актом. Таким образом, он имел рекомендательный характер и определял предмет охраны лишь в общих чертах.
Как оказалось, новые требования по сохранности дома в него были внесены после исследования воронежского краеведа Павла Попова, который установил, что дом № 10 – самая старая в Воронеже жилая постройка, которая появилась на свет в начале 18 века.
Именно поэтому недооцененный ранее дом-ветеран требует более трепетной реконструкции: охраняться отныне должен не только внутренний дворик и объемно-планировочные решения, но и фасад дома, и разрушившаяся кладка.
Минус 2000 квадратных метров
Второе – и, пожалуй, основное препятствие, стоящее на пути «Кванта», - нерешенный вопрос с землей. Сначала чиновники городской администрации на три года (!) затянули процесс оформления земли, после чего «Квант» был вынужден подать иск в Арбитражный суд Воронежской области.
4 октября 2013 года суд признал бездействие администрации города, которая не утвердила и не выдала схему расположения земельного участка под домом № 10.
Спустя почти год, земельный участок, наконец, сформировали, но неправильно - практически по фундаменту дома и без прилегающей территории: вместо полагающихся 2783 кв. метров им оставили всего лишь в 700 кв. метров.
- До сих пор земельный вопрос находится в подвешенном состоянии, - говорит Сергей Субботский. - Нам так и не предоставили схему межевания земли, следовательно, мы не можем поставить землю на кадастровый учет. А без оформления земельного участка мы не можем получить разрешительную документацию для реконструкции памятника.
Сами чиновники городской администрации это подтверждают: «В настоящее время границы земельного участка по пер. Фабричный, 10 не установлены в соответствии с действующим законодательством».
Проблемы компромисса
Однако есть во всей этой истории и свет в конце тоннеля. ООО «Квант» готов восстановить и отреставрировать разрушающийся дом и даже отдать возрожденный памятник в собственность области или Тихвино-Онуфриевской церкви. С одним условием: получить взамен другой участок земли, по стоимости сопоставимый с затратами собственника.
Предложение «Кванта» еще недавно вроде бы пришлось по нраву и областным властям, и епархии. Рабочие встречи по этому вопросу инициировал бывший руководитель департамента архитектуры и строительной политики Олег Сумин. Однако после его увольнения диалог власти, церкви и бизнеса «заморозился». Единственный человек, кто мог бы этот диалог возобновить, - губернатор Алексей Гордеев.
- Не боитесь ли вы, что за время выяснения, кто прав, а кто виноват, дом окончательно рухнет?
- Мы боимся. Но все, что мы можем сделать, мы предложили, - отвечает Сергей Субботский. - Бизнес готов идти навстречу, но делать все за счет бизнеса нельзя. Власть нас услышала, но диалог надо продолжить. Если бы властью были приняты правильные и быстрые решения, дом бы давно отремонтировали. А что мы видим сегодня? Ходы по кругу...
Конфликт с храмом
«Спасти» двухэтажный памятник-полуротку от разрушения пыталась и стоящая по соседству Тихвино-Онуфриевская церковь: ее настоятель отец Михаил (Мироненко) судился с «Квантом» за право владения памятником.
Прихожане храма, уверенные в том, что весь дом раньше принадлежал церкви, даже повесили на уровне второго этажа икону святителя Митрофана. Однако заключение Госинспекции охраны объектов культурного наследия Воронежской области это опровергает: при арестантской роте был всего лишь домовой храм святителя Митрофана, сам же дом Тихвино-Онуфриевской церкви никогда не принадлежал.
В 2010 году жильцы флигеля неожиданно ощутили на себе неприязненное отношение со стороны прихожан Тихвино-Онуфриевского храма. Как-то раз к жителям флигеля пришла делегация из бабушек во главе с настоятелем. Лидию Михайловну Фролову старушки начали обвинять в том, что она не отдает им дом, принадлежащий церкви.
- Оказалось, что батюшка после каждой службы настраивает прихожан против нас – якобы мы забрали церковный дом, - вспоминает Ирина Богдашкина.
Отец Михаил поставил жильцов перед фактом – их дом и сарайчики (в которых некогда хранился уголь, а сейчас – дачные припасы и заготовки) незаконно стоят на территории церкви. Частично батюшка оказался прав: сараи жильцов не оформлены в их собственность. Однако случившееся позже не укладывается в голове.
Нашествие прихожан
В 2011 году флигель подвергся нашествию агрессивных прихожан. Эту историю жители памятника сравнивают с набегом татаро-монголов. Вооруженные двухметровым ломом и топором мужчины пришли на территорию флигеля явно не с миром. Придя в чужой двор, не предъявив судебных постановлений, в самоволку начали крушить сараи и угрожать женщинам. К слову, сам батюшка в этом время находился в Москве.
- Мы были не против того, чтобы они разрушали брошенные сараи - отец Михаил обещал мне, что наши сараи останутся целыми, - вспоминает Лидия Фролова. - Но этого им показалось мало. Они перешли к нашим сараям.
В этот момент жильцы дозванивались до отца Михаила с просьбой остановить варваров. Но это не подействовало. Правда, через некоторое время пыл активистов остудила женщина, которая вышла из храма и приказала разбушевавшимся мужчинам остановиться.
В ответ на варварство прихожан жильцы пожаловались в прокуратуру, которые оштрафовали церковь, но не за самоуправство, а за то, что те не убрали после себя оставшийся после «погрома» хлам.
Земельный беспредел
Сам отец Михаил считает, что сараями жильцы уже давно не пользуются – мол, там они хранят мусор. Как доказательство - показывает на слежавшуюся листву у входа в сарай. Оправдываться не собирается, ведь «земля принадлежит церкви».
- В прокуратуре нам сообщили, что, действительно, батюшка приватизировал землю под нашим домом, но это не правильно, потому что под наш дом должна быть выделена земля. Чтобы переоформить землю в нашу собственность, нужно обращаться в суд, - говорит Ирина Богдашкина.
Чтобы выяснить, действительно ли флигель стоит на церковной территории, мы отправили запросы в городскую администрацию и Департамент имущественных и земельных отношений (ДИЗО) Воронежской области.
Как следует из ответа управления главного архитектора города Воронежа, в 1987 году земельный участок площадью 0,6 га был предоставлен в бессрочное пользование управлению культуры воронежского облисполкома – планировалось создать историко-архитектурный Гарденинский комплекс. В его границы была включена Тихвино-Онуфриевская церковь и жилой дом по переулку Фабричному, 10.
В 1992 году участок площадью 6326,92 кв.м. был передан в бессрочное пользование Тихвино-Онуфриевской церкви, потом поставлен на кадастровый учет.
Четырехквартирный флигель, населенный людьми, загадочным образом оказался на территории церкви. В ответе главного архитектора города сказано, что флигель расположен в пределах земельного участка по адресу пер. Фабричный, 8, занимаемого Тихвино-Онуфриевским комплексом.
В заложниках у церкви
А вот что ответили в ДИЗО: «По имеющейся информации, границы земельных участков, занимаемых 4хквартирным домом № 10а и домом № 10 (ООО «Квант») по пер. Фабричный, к настоящему времени не сформированы в установленном порядке, в связи с чем определение их фактического местоположения, в том числе возможное наложение на границы каких-либо земельных участков, не представляется возможным».
Как же быть жителям флигеля, фактически оказавшимся в заложниках у церкви?
В Департаменте имущественных и земельных отношений ссылаются на п.1 ст.36 Земельного кодекса РФ, в соответствии с которым граждане и юрлица, имеющие в собственности, безвозмездном пользовании, хозведении или оперативном управлении здания, строения, сооружения, расположенные на земельных участках, находящихся в государственной или муниципальной собственности, приобретают права на эти участки.
Однако, поскольку жилой дом по пер.Фабричный,10 а, фактически расположен в границах земельного участка, принадлежащего Тихвино-Онуфриевскому храму, «потребуется произвести раздел данного земельного участка, с целью образования и последующей постановки на государственный кадастровый учёт самостоятельного земельного участка, занимаемого жилым домом». После чего собственники квартир приобретут право общей долевой собственности на этот земельный участок.
Вместе с тем, - отмечают в Департаменте, - «произвести раздел земельного участка возможно только с согласия указанной религиозной организации». Если же церковь не даст свое согласие на раздел земли или с границами формируемого участка стороны не договорятся, «разрешение земельного спора возможно осуществить в судебном порядке».
Вместе с тем, - отмечают в Департаменте, - «произвести раздел земельного участка возможно только с согласия указанной религиозной организации». Если же церковь не даст свое согласие на раздел земли или с границами формируемого участка стороны не договорятся, «разрешение земельного спора возможно осуществить в судебном порядке».
P.S.
Нынешний «бермудский треугольник» на переулке Фабричном мог бы стать красивым музейным Гарденинским комплексом, привлекательным для туристов. Однако, пока чиновники будут продолжать путаться с нумерацией домов, а церковь – настраивать прихожан против своих же ближних, все останется на своих местах. Смогут ли собраться за одним столом представители власти, церкви и бизнеса и, не откладывая дело в долгий бюрократический ящик, помочь жителям флигеля и спасти самый первый жилой дом Воронежа? Тогда, быть может, район перестанет выглядеть криминальным дном, а там, где сейчас гуляет мусорный ветер, возродится ухоженный дворик, которым можно будет гордиться.
