Арт-директор центра им. Вс. Мейерхольда, театральный обозреватель и колумнист Елена Ковальская рассказала в Воронеже об уникальном опыте США, Европы и любопытном московском эксперименте по социальной ответственности театра. Возможно ли что-то подобное у нас? Послушать Ковальскую пришли работники библиотек и школьные учителя «старой закваски». Готовы ли они перенять этот опыт? Хотелось бы, чтобы слова и призыв гостьи были услышаны. Именно поэтому ниже будет подробно описано всё, о чём говорила Ковальская на семинаре «Театральный класс».
Театр должен быть социально ответственным — это уже поняли в США и странах Европы, это должны понять и мы, уверена Ковальская. По статистике (это общемировая тенденция), в театр ходит всего 7% населения, при этом 99% театров государственные и содержатся за счет налогоплательщиков. Получается, что большинство платит за то, чем пользуется меньшинство. Художники создают образы, решают свои творческие задачи за казенный счёт. Ковальская считает, что театр должен быть социально ответственным, то есть художник должен заработать себе право создавать произведение, которое оплачивает налогоплательщик.
Театр должен быть социально ответственным — это уже поняли в США и странах Европы, это должны понять и мы, уверена Ковальская. По статистике (это общемировая тенденция), в театр ходит всего 7% населения, при этом 99% театров государственные и содержатся за счет налогоплательщиков. Получается, что большинство платит за то, чем пользуется меньшинство. Художники создают образы, решают свои творческие задачи за казенный счёт. Ковальская считает, что театр должен быть социально ответственным, то есть художник должен заработать себе право создавать произведение, которое оплачивает налогоплательщик.
В европейских странах художников обязывают заниматься социальной работой по привлечению зрителя в театр. Существует такое понятие, как «театральная педагогика». Она развивает у детей эмоциональный интеллект. Театральный педагог переводит язык режиссера на язык школьника. Современные дети, из-за повального увлечения компьютерными играми и недостатка общения, потеряли способность сопереживать, понимать тот условный язык, который из года в год развивается, становится все изощреннее и на котором разговаривает театр. И сегодня театральные маркетологи понимают, что публику нужно найти и привести в театр. Именно ту, которая раньше им никогда не интересовалась.
Как это работает в США и Европе
Во Франции группа молодых оппозиционеров заняла один из шести французских театров — «Одеон» (вроде нашего МХАТа) и потребовала свержения власти «стариков», финансирования молодых независимых художников. Затем они оккупировали университеты. Начались беспорядки: вся страна была охвачена пламенем молодежной революции. Власть прислушалась и сказала: «Окей, мы готовы финансировать молодежные театральные коллективы, но у нас есть условия».
Елена Ковальская: «Моя подруга-режиссер во Франции каждый год заключает контракт с новым театром. В соответствии с договором, она три месяца в году делает, какой ей хочется спектакль, а девять месяцев работает в школе. Раз в неделю она разговаривает со школьниками о гендерных проблемах. Что такое феминизм? Что такое быть мальчиком? Что такое быть девочкой? Я спросила, зачем ей это нужно. Я хочу понимать, для какого зрителя я делаю спектакли, что болит у них, ответила она мне».
Действительно, спрашивает Ковальская, кто должен решать со школьниками такие важные общественные вопросы? Учителю некогда — у него есть учебный план. Может быть, это должен делать человек искусства?
С советских времен в ТЮЗах сохранилась штатная единица — театральный педагог. Это человек, который работает с аудиторией, когда та приходит в театр. Но не работает по привлечению нового зрителя. В Европе на театрального педагога учатся четыре года. Изучают педагогику, психологию детства, физических и умственных инвалидов, психологию социально уязвимых групп, арт-терапию. Затем их нанимает на работу школа или театр.
В Германии театральная педагогика институализирована: там театры обязаны ею заниматься. После войны немцы поняли, что искусство может служить предохранителем между нацизмом и человеком. Было брошено огромное количество ресурсов именно на развитие театра. В Германии есть набор бесплатных культурных мероприятий для школьников, которые он может посетить в течение года. По абонементу школьник может посетить филармонический концерт, спектакль, позаниматься в художественной школе, у него есть день бесплатного посещения музеев и список библиотек, где проводятся литературные мероприятия.
Когда немецкий театр создает спектакль, в зале сидит театральный педагог, который даёт подсказки режиссеру, чтобы мюзикл решал те или иные проблемы в школе. Спектакль создается из расчета, что его будут смотреть, а потом и обсуждать школьники. Поэтому создатели мюзикла совместно с театральными педагогами работают по составлению большой образовательной программы, который этот мюзикл сопровождает. Когда спектакль готов, театральный педагог приходит в школу и проводит целую серию упражнений, подготавливающих к восприятию театрального искусства. Например, их учат читать пластические мизансцены. После спектакля детей обязательно ведут за кулисы: им дают возможность посмотреть как создается тот волшебный мир, что они увидели на сцене. А через какое-то время педагог еще раз приходит в школу и проводит серию ролевых игр по мотивам спектакля.
Пример работы театрального педагога. В Германии есть закрытое турецкое сообщество. И немцы не знают, как те живут, какие у них чувства. Гамбургский театр поставил спектакль, чтобы познакомить немецких школьников с этими людьми. Спектакль основан на реальных событиях. Девушка из турецкой семьи влюбляется в одноклассника, но её выдают замуж за мальчика-турка, которого она никогда не видела. Выходя из дома, она оказывается внутри европейского сообщества и можете представить, что творится в ее душе, когда это происходит? Как немецким школьникам дают это почувствовать? Их сразу после школы, за три часа до спектакля, приводят в театр. Пара профессиональных танцоров исполняет красивейший танец любви — фламенко. И затем им предлагают научиться самим. Девочек и мальчиков разводят по разным углам, обучают, а затем мальчикам предлагают встать в пару с девочкой из другой школы. Чаще всего, у них ничего не получается. Возникают и пластические, и психологические трудности. Ведь танец сам по себе сложный, да и с незнакомой девочой страшно. После этого им предлагается пойти в зал этими же парами. И получается, что у них уже есть собственный эмоциональный опыт, они уже способны сопереживать. И они не просто смотрят историю, они ее чувствуют.
На Бродвее одновременно с мюзиклом на рынке появляется методичка. Пачки красиво оформленных книжек «Education pages» расходятся по школам и оказываются у каждой учительницы. Им предлагается собрать деньги с учеников и пойти на спектакль. Нужно ли им это? Вряд ли. Они листают книжку и понимают, что если они уговорят родителей купить билеты в театр, то к ним в класс придут и проведут два занятия, на которых дети научатся понимать условный язык театра. После мюзикла в класс снова придут, и проведут целую серию ролевых игр по мотивам этого мюзикла. В этой методичке есть раскраска, викторины, конкурсы, поговорки, пословицы, ребусы. Всё это можно вырезать и раздать ученикам. Эти образовательные буклеты помогают решить те или иные проблемы в классе. У американской учительницы дома стопка таких книжек. И она выбирает тот спектакль, который решит проблемы в её классе.
Московский эксперимент
«Я тринадцать лет писала о театре, и я вижу, как из него уходит молодежь, — говорит Ковальская. — Молодая публика перестает считывать язык театра. В этом может помочь театральная педагогика. Для театра это такой маркетинг, разумеется. А для общества — гуманизация. Театр это место где собираются люди разных социальных групп. Где подспудно, негласно обсуждается общественная проблематика. Заставить школьников ходить в театр мы не можем. Значит, должны увлечь.
По словам Елены Ковальской, в прошлом году она с группой энтузиастов подняла в Москве вопрос о социальной ответственности театра. «Все возмутились, — рассказывает Ковальская. — Сказали, что я хочу отправить их в хоспис мыть полы. У нас художник хочет отливать свой чувственный опыт в чувственных образах за казенный счет. В Европе же актеры не гнушаются встречаться с детьми. Я считаю, что чудовищная чепуха — ограждать художников от публики. Они должны знать, понимают их или нет. Они должны быть нашими собеседниками. Они, конечно, сверхлюди, художники, но если нет контакта, то зачем и кому нужно это искусство? Иначе театр превращается в бессмысленную игрушку в узкой группе лиц».
Сейчас в Москве в центре им. Мейерхольда есть программа, которая называется «Театральный класс». Между собой соединили шесть школьных учительниц, которые хотят водить школьников в театр, но ничего в нём не понимают, и шесть московских театров. В одном театре это маркетолог, в другом театральный педагог, в третьем администратор, в четвертом завлит и так далее. Всего 18 женщин, которых поделили на пары. Они прошли серию семинаров, которые провели театральные педагоги из Европы, и теперь разрабатывают комплекс мероприятий для школьников. У всех групп получились разные пакеты. Одни решили, что самое важное — посмотреть за кулисами, другие, что — ролевые игры. Сейчас они обмениваются идеями, и в декабре появится методичка. «В январе мы предоставим департаментам культуры и образования культурный рюкзак для московского школьника, — рассказывает Елена Ковальская. — В Москве существует программа, по которой школьники могут бесплатно посещать театр. Выделяется квота билетов, а издержки театра покрывает департамент культуры. Программа несовершенна: театры выдают билеты на самые непопулярные спектакли. Мы в нашей программе заявили самые лучшие спектакли». Сейчас, по словам Ковальской, программа охватывает 80 школьников, с января количество вырастет до 600 человек.
Как быть остальным?
Цифра в 600 человек, особенно для Москвы, конечно, незначительная. Но Ковальская уверена — победит теория малых дел. «Нас никто не обязывал это делать. Разнарядки из департамента культуры не было. Мы сами придумали эту историю, и нашли, как ее развивать. И мы предлагаем вам наш опыт». При этом Ковальская особо подчеркивает: западный опыт хорош, но мы живем в другой стране, у нас свой менталитет. Не нужно слепо заимствовать европейский или московский опыт. В каждом городе есть своя специфика, и надо её учитывать и придумывать свои формы по развитию эмоционального интеллекта у детей.
Для обмена опытом в центре Мейерхольда открыли проект «Театральный класс», в рамках которого будут проводиться мастер-классы для регионов. «Мы поможем провести мастер-классы европейских специалистов. Есть шесть женщин в Москве, которые прошли семинары и которые могут приехать и поделиться опытом, — обращается Ковальская. — Проявляйте сами инициативу. Власть имеет обыкновение прокладывать асфальтом те дороги, что люди протаптывают сами. Денег это больших не просит. Например, организацию приезда западных специалистов берут на себя западные же культурные центры. Так, немецкий культурный центр им. Гете всегда заинтересован поддерживать образовательную инициативу в регионах».
А что же Воронеж?
Семинар в Воронеже Ковальская проводила два дня. В первый день её пришли слушать по большей части работницы библиотек, во второй — учительницы. Практически всем около 40–50 лет. Отрадно, что каждая из этих женщин, сидевших с уставшими, замученными лицами, держали в руках по блокноту. Когда Ковальская попросила поделиться их опытом, они друг за другом проговорили одно и то же: у нас в библиотеке есть ширма и тряпичные куклы… В перерыве одна учительница только вздохнула: «Да ну, у нас такое невозможно, нужны спонсоры». Другая сказала, что «полезное» она для себя, конечно, почерпнула. Когда Ковальская уже заканчивала рассказывать, кто-то выкрикнул: «Ну, так давайте уже поиграем!»
Вторым городом после Москвы, где прошел семинар по театральной педагогике, был Киров. Ковальская честно призналась, что не уверена, есть ли результат. «Мне кажется, что это “отапливание космоса”. Прекрасные люди получили прекрасный опыт, — констатирует Ковальская. — Саморазвитие хорошо, но я за то, чтобы сразу выстраивать схему практической работы. Сейчас самое горячее время. Если мы не будем заниматься гуманизацией наших детей, то театр погибнет, и дети останутся без культуры. Наш долг это не допустить». Будем надеяться, что в Воронеже «отапливание космоса» не произойдет.
