Участник Великой Отечественной войны Павел Машканцев родился в 1925 году. В свои 97 он продолжает встречаться с молодым поколением. Когда Молотов объявил, что начинается ВОВ, Павлу Степановичу было 15 лет. Вся его молодость прошла в армии, в период войны. Машканцев был авиационным техником по подготовке самолетов к боевым вылетам, обеспечил 101 боевой вылет и более тысячи гражданских. О своей военной эпопее ветеран рассказал корреспонденту 36on.ru.
«Эй, ребята, клочок сена летит»
Родился я в деревне Спасское Кировской области. В детстве мне всегда нравилось наблюдать за птицами и интересоваться их полетом. В своем первом класс я впервые увидели самолет. Обычная деревянная сельская школа. Сидим мы на уроке и здесь нас оглушил непонятный звук от неведомого нам предмета. Один из ребят кричит: «Эй, ребята, клочок сена летит!». Весь класс сразу же выскочил с учителем смотреть на полет «клочка сена». Этот самолет летал в соседний район и возвращался обратно в Киров. На второй год учебы в школе этот самый самолет сел у нас на поле – летчику нужно было передать документы в сельский совет. Вся деревня сбежалась смотреть на самолет, который позже прозвали «кукурузник» (в деревне было 64 дома, в каждом доме минимум 5 человек). Летчики близко никого не подпускали. Это было мое первое знакомство с самолетом.
В школе, когда я учился в 7-8 классе, были перелеты Чкалова, Байдукова, Белякова. Уже тогда, будучи маленьким мальчиком, я начал бредить авиацией. Мечтал после 10 класса поступить и выучиться на летчика. Но мечте не удалось сбыться, война слишком резко вторглась в мою жизнь.
От мира до войны пара минут
Величайший праздник Кировской области – Михайловская. Вокруг резвятся дети, разливается звонкий смех. В двенадцать часов прервало нашу радость важное сообщение. Все затихли, игры прекратились. Все слушали радио, по которому выступал министр иностранных дел Молотов. Он завил, что фашисты напали на нашу родину и что началась война. На этом наши радости закончились. Вскоре начался призыв в армию. Все взрослые ушли на фронт, а мы остались в колхозе за старших. Я только закончил 8 класс, и меня поставили бригадиром.
В ноябре 42 года мне пришла повестка. В армию меня брать не хотели – я был слишком маленький и худой. В то время многие семьи жили бедно. Но я для себя четко решил – поеду. Мне сказали написать добровольное письмо – я написал. Как сейчас помню эти слова: «Прошу принять в ряды Красной армии добровольцем, чтобы громить фашистов».
Пшенная жизнь
Меня направили в Вольскую авиационную школу. Я думал, что она летная. Только потом сказали, что мы будем техниками-механиками. Мы изучали теорию, двигатели, аэродинамику, конструкцию и т.д. Все это нужно было знать, чтобы подготовить самолет к вылету, чтобы он не отказал в воздухе. Это же не машина, которая может остановиться. В воздухе остановки нет. Обучение в авиационной школе длилось год и четыре месяца. В конце апреля 1944 года нас отправили в запасной полк города Аткарска. Это было место передислокации. Сюда привозили новые самолеты, которые мы готовили к наступлению. Перед молодыми неопытными летчиками стояла непосильная задача – за пару месяцев научиться вести воздушный бой.
Полеты длились в две смены, летчики сменялись, а нам, механикам, приходилось работать круглосуточно. С шести утра до десяти вечера. А после кино показывают, нам тоже хочется посмотреть. Итого в час ночи ложишься, в пять утра подъем. В запасном полку кормили ужасно – на завтрак пшенная каша (непонятно то ли суп, то ли каша), в обед пшенный суп, на ужин пшенная каша. За четыре месяца было подготовлено два полка летчиков, с последним из которых я планировал отправиться на фронт. Инженер не хотел меня отпускать, а я не хотел оставаться в запасном авиаполку. Моя взяла, и я направился на фронт.
«Мой истребок»
На фронте у меня был «свой» самолет ЯК-3 под номером 34. Я называл его нежно – «мой истребок». Самолет дважды сбивали, а я постоянно его «лечил». Когда сбили во второй раз, были сильно повреждены левое крыло и правый стабилизатор на хвосте. Мне пришлось долго возиться, чтобы самолет был вновь исправен. Крыло нужно было красить, грунтовать, клеить, сушить. Это был февраль, очень холодно. Мне принесли буржуйку, каменный уголь и раскинули специальный чехол на крыло. Всю ночь я следил за огнем: то тушил, то разжигал его. Трое суток я не смыкал глаз. Днем самолеты ремонтировал, дефекты устранял, а ночью грел крыло.
Спустя три дня я сел в кабину, попробовал завести мотор – работает. Смотрю, а там уже машина едет с летчиками. Останавливаются. Командир эскадрильи с инженером выходят, и я докладываю: «Товарищ капитан, самолет исправлен, к боевому заданию готов». А глаза куда-то уходят. Капитан с небольшой злостью спрашивает инженера:
–– Он что пьяный?
–– Та нет, он трое суток не спал, видите, как устал.
— Даю четыре часа поспать, – сказал, капитан.
Я уснул как мертвый. На вторые сутки просыпаюсь, смотрю на часы – без десяти 11. Весь такой бодрый, радостно говорю: «О, вовремя проснулся, капитан мне разрешил четыре часа поспать, я успел». Врач смеется, а я ничего не пойму. Смотрю, мой самолет уже вернулся с задания. Я насторожился. У нас была рабочая тетрадь, где мы отчитывались о проделанной работе, смотрю, а там дата другая. Оказалось, что я проспал 28 часов вместо четырех. Еще несколько дней я не мог прийти в себя.
«Это моя гордость»
Мне посчастливилось быть в эскадрильи, которой командовал герой советского союза – капитан Найденов. Это моя гордость. Наши летчики воевали с такой яростью и силой, что за один российский сбитый самолет наша эскадрилья сбивала двенадцать вражеских самолетов. За этот подвиг нашему полку сначала дали звание Краснознаменного, а позже – Гвардейского.
В шаге от смерти
Не раз меня спасала судьба от смерти. На рассвете у нас была передислокация. Выпал сильный снег. Я поскользнулся и немного присел. Пуля попала мне не в голову, а в шапку, немного задев кожу.
На войне не обойтись без осколочных ранений. Уже в Польше, в районе Дрездена, солнце закатилось, боевая работа закончилась, и мы шли на ужин. Нас было трое. Начался обстрел, благо рядом был брошенный скотный двор. Раз бомба рвется. Мы побежали в это каменное здание. Один прячется за косяк. Я бегу дальше и вижу, что стена немного выступает, поэтому есть вмятина. В нее я и спрятался. Бомба рвется прямо у двери. Осколками режет мне всю шинель и кожу, выступающий столбик меня спас. А третий товарищ хотел добежать до конца, но осколок поразил его насмерть прямо во время бега.
В шапке ушанке, с рогами здоровыми
Немцы воспитали поляков так, что все были уверены в том, что русские с рогами. Представляете? В одной из базировок мы сильно замерзли, забрели в маленькое городишко чаю попить. Обыкновенная деревенская изба, в ней мать с дочкой и отец. Они напоили нас чаем. Мы им говорим: «Спасибо, пани». А она выходит из закутка от печки и спрашивает:
–– Как вас зовут?
–– Павел, – отвечаю я.
— Пан Павел, а где ваши рога? – спрашивает она меня.
Меня ошарашил такой вопрос, я уж было подумал, что они сумасшедшие. Женщина начинает показывать руками на голову и более настойчиво интересоваться, куда делись мои рога. Отсутствию рогов она не поверила и говорит: «А можно снять шапку посмотреть?». Не веря своим глазам, она положила руки на мою голову и пытается нащупать рога. На моей голове она ничего не нашла. Тогда муж из-за печки вынес огромный плакат, на котором был красиво нарисован русский солдат в шапке ушанке. Из-под шапки торчали рога, а сзади виднелось пламя и надпись: «Русские все уничтожают и сжигают на своем пути».
Последний рывок
2 мая 1945 года, когда мы практически взяли Берлин, немецкая армада кинулась на наш аэродром, который находился в 9 км от столицы. Мы встали на защиту. Я единственный в дивизии, кто стрелял с пушки самолета по фашистам, когда патроны закончились. Чтобы стрелять на земле, мне пришлось приподнять самолет и установить горизонтальное положение, положив под задние колеса ящики. Я стрелял по фашистам короткими очередями с пушек самолета. Мне за этот бой записали десять убитых фашистов и наградили медалью за отвагу.
Потом поступил приказ командующего, чтобы мы прекратили стрельбу. И так много крови, немцы окружены – будут сдаваться. Меня и двух моих товарищей отправили к немцам в конец аэродрома. Мы взяли автоматы убитых и пошли. Кричали: «Гитлер капут», «Бросай оружие», «Hande hoch» (руки вверх). Сначала они стреляли в нас, а мы в них. Потом начали сдаваться. Сначала вышел один майор и бросил оружие. Потом вышло еще человек десять. Долго решали, кто из нас троих пойдет принимать пленных. Решили отправить меня, как самого «знающего» немецкий. Ну как знающего, я с 5 по 8 класс учил немецкий язык.
Всего к нам вышло 268 фашистов, среди них даже было несколько женщин. Я начал их строить. Только хотел дать команду «Шагом марш», как к нам навстречу вышел еще один седой майор в слезах. На вид очень пожилой (оказалось, что ему 75 лет и он профессор). Слезы текут ручьем, а мы ничего не понимаем. Заглянув под куст в метрах семи, мы увидели двух убитых девочек 12 и 15 лет и женщину, заколотую кинжалом. Вы представляете настолько была сильная пропаганда Гитлера, что русские издеваются, вырезают ремни и звезды на пленных. Так он, чтобы русские не издевались, решил сам убить свою семью.
Жизнь бьет ключом
После войны я отучился в киевском училище, женился и прожил целую жизнь. С женой я учился в одном классе. В 1946 году мне дали первый отпуск, и я поехал домой. Познакомился с ней снова, как в первый раз, она работала воспитателем в детском доме с ленинградскими эвакуированными детьми. Поженились мы, когда я уже закончил киевское училище и получил офицерское звание. Сын хотел стать летчиком, чтобы исполнить мою мечту, но не прошел по зрению. Сейчас он работает на механическом заводе – делает ракеты. А вот внук учится в Росгвардии в Москве.
Как я попал в Воронеж? В 1960 году меня понизили. Я переучился на вертолетчика, а потом в 1969 году нашу эскадрилью перевели в Воронеж. Всего отслужил я 34 года. Потом 22 года служил в гражданской обороне и МЧС. До этого был 10 лет председателем совета ветеранов гражданской обороны Воронежской области.
Что я сейчас чувствую, вспоминая о войне? Столько лет уже прошло, что я просто радуюсь жизни. Встречаюсь со школьниками, рассказываю лично о войне. Пока жив, пока ноги ходят, я буду встречаться с ребятами и рассказывать всё то, что видел лично.
Автор текста и фото: Екатерина Дыгало
