Попытки «достучаться» до тех, кто в феврале назвал себя новой властью в Киеве, донести им свою точку зрения оказались безрезультатны. Многотысячные митинги жителей Востока Украины никто не замечал. Требования жителей не слышал. Теперь там война, на которой быть с автоматом в руках безопаснее, чем с сумкой с кранным крестом или фото/видео камерой. Павел Корчагин - глава пресс-центра Севородонецкого гарнизона знает об этом не понаслышке.
Интервью с ополченцем из Луганска Николаем Япрынцевым:
Часть 1: Один из руководителей армии Юго-Востока дал интервью в Воронеже
Стенограмма беседы Павла Корчагина и Журналиста 36on.ru:
- Сегодня у нас в гостях член парламента ЛНР Павел Корчагин. Мы поговорим с ним о том, как строится новое государство Новороссия, поговорим с ним о последних событиях на Юго-Востоке Украины. Здравствуйте Павел.
- Да. Добрый день.
- Вы член парламента Луганской народной республики. О вас это, собственно все, что известно. Расскажите немного о себе, чем занимались, кем работали, до того момента как пришлось с оружием в руках отстаивать независимость своей земли. Есть ли у вас семья, есть ли у вас дети?
- Да у меня есть жена, ребенка ожидаем. Именно по этому, почему я приехал сюда на время, чтобы здесь оставить жену. Потому что наш город, где мы базируемся, наш гарнизон сейчас базируется, Северодонецк, начали активно обстреливать. Бомбить. Причем обстреливают целенаправленно жилые массивы. Дабы уберечь и жену и будущего ребенка, то я привез их сюда. Сейчас я возглавляю партийную организацию городскую партийную организацию коммунистической партии Украины. С началом всех этих событий еще в марте я выступал как организатор первых митингов за федерализацию, за русский язык, которые были названы «Русской весной». Был делегатом первого съезда Громад 21 апреля, который объявил о референдуме на 11 марта
- Этот съезд где проходил?
- Этот съезд проходил в Луганске в здании СБУ. Когда нас не слышали. Собирались митинги, многочисленные митинги во всех городах. Делались резолюции, отправлялись в Киев. Отправлялись в местную власть. Через местную власть отправлялись в Киев… Многотысячные, никогда до этого не собирались такие митинги. Реакции абсолютно никакой не было со стороны Киева. Более того, все мы знаем, что одним из первых решений с приходом новой власти была отмена закона о языках. Закон очень паршивый: никаких практически особо прав русскому языку он не давал. Он сравнивался с языком национальных меньшинств и то такой закон… его отменили. И парламент назначил новую комиссию для выработки нового закона, где председателем этой комиссии была всем известная депутат Фарион. И вот в таких условиях… изначально, да, мы выступили за федерализацию, чтоб получить немного больше полномочий, чтобы мы могли думать и разговаривать на родном языке, ведь то, что говорят: езжайте в Россию, ну извините меня, почему мы должны ехать в Россию, если это наша земля. Здесь родились мы, здесь родились наши деды. Изначально вообще это русская земля. Мы всегда жили. Почему мы должны куда-то ехать? Это если вам не нравится, можете собрать свои вещи и поехать туда, где вам рады, где кто-то там… в Берлин, в Париж, в Вашингтон, в конце концов. А мы здесь всегда жили и это наша земля.
- Паш, и все-таки вернемся. Ну, вот до вот этих событий, чем вы занимались, что делали. Ваша мирная профессия, кто вы по образованию, что умеете делать?
- По образованию я инженер-технолог. Специализация – органический синтез. Я инженер-химик. Наш регион – это промышленность. Это химическая промышленность. Есть предприятия машиностроения. Но в основном наш город это химическая промышленность нефтехимическая промышленность. Там Лисичанск, там нефтеперерабатывающий завод. Вот в нашем городе градообразующее предприятие это Азот.
- Оно работает до сих пор?
- Ну сейчас оно остановилось. Оно было приватизировано в свое время. Потом его перекупил Фирташ, который участвовал в финансировании Майдана. На данный момент оно стоит. Потому что он говорит о том, что цена на закупку сырья очень высока. Ну извините меня, так вы ж довели такую цену. Плюс были проблемы со сбытом. Много карбамида – основная продукция, шла на Индию. Но когда еще в прошлом году осенью, мы тогда выступали в городском совете, остановили, хотели распускать рабочих… Основной причиной высокая цена на сырье, плюс Индия она тогда высказала желание вступить в структуры таможенного союза, и они отказались от Украинского карбамида. Так это же ваша мечта! Вы же говорили об этом! И тут сразу проблемы. Получается: мы вроде бы хотим жить с Европой, дружить с Европой, Россия это негодяи… Но они должны за дёшево продавать нам сырье, и помогать нам сбывать нашу продукцию. Но такого не бывает!
- На сегодняшний день вы член парламента ЛНР и кто еще?
- Ну на сегодняшний день я руковожу информационным центром, пресс-центром. Идет в связке с гарнизоном. Северодонецкого гарнизона. У нас Северодонецкий гарнизон – это часть великого войска Донского, который… вот наш фронт: Северодонецк, Лисичанск, и далее у нас как единый фронт был со Стрелковым. Это Славянск, Краматорск. Так как мы ближе к Славянску, Краматорску, чем к Луганску. И стратегически. Вот большие бои шли на Северске, это вот в связке со Славянском, Северодонецк и с Луганском. На сегодня я руковожу информационным центром. Т.е. все первые кадры, фотографии, мы делаем видео, мы тесно сотрудничаем с ОРТ, с Россией ВГТРК, с Анна-Ньюс Крымский информационный портал. Регулярно сбрасываем им новости. С украинскими СМИ… Как таковых независимых украинских СМИ их нет. Они это все машина пропаганды, которая работает на правительство профашистское.
Это было, кажется, начало июня, когда у нас рядом поселок рядом с Северодонецком. Его накрыли минометным огнем. И в этот же день открывается заседание верховной рады Украины и председатель верховной рады Украины заявляет и поздравляет об успешной операции в Северодонецке, о том, что был уничтожен тайный лагерь сепаратистов. Нам, конечно, удалось оперативно сделать сюжет. Поехать снять этих страшных сепаратистов, этих бабушек, дедушек, которые прятались по подвалам. И где, к счастью никто не пострадал. И где были уничтожены огороды. И понимаете, вот помпезно говорят, что был уничтожен лагерь сепаратистов. Хотя сепаратистов там и близко не было. И то, что это прорвалось, мы сразу передали и на Российские центральные каналы, то, что это прорвалось, для них это страшнее, чем если бы мы пошли и сразу в ответ уничтожили тот расчет минометный.
Еще до начала активных действий, когда только выставлялись блок посты, только начиналось в Славянске, только движение сюда, у нас были установлены блок посты. Приехал канал СТБ. Вроде бы такой хороший: поснимать, показать. Дал интервью… вот у нас в движении нашем изначально был там Михаил Кулаков. Он выступал только за вхождение в состав России. Дал интервью. Рассказал, почему он здесь, почему блок пост… В результате вечером показывают сюжет, что в городе Северодонецке были установлены блок посты от сепаратистов, террористов. Показывают этого Мишу Кулакова, где нарезали так… ну проукраинский сторонник, он против «этих сепаратистов». Он был настолько этим возмущен!... У него телефон был красный к вечеру, потому что все звонят: Как! Мы же знали!... Как! Мне звонят с соседнего города...
- Т.е. «что у вас там творится»?
- Да. Он перешел на другую сторону? Что у вас? Ну т.е. сотрудничать невозможно потому что… У нас был информационный портал «Северодонецк он-лайн». Ну как? Они и сейчас есть. Немного с ними пришлось поработать, объяснить ситуацию. Часть руководства просто уехали в Киев, убежали после этого. Вот мы им даем, (у нас одно время гостили ОБСЕ) мы даем им информацию. Даем фото материалы. Они: Да, да, хорошо, мы разместим. Попросили просто разместить. Мы разместим. Они делают такую информацию, текстовую. Она и близко к правде не стоит, плюс используют наши фотоматериалы. Это то, что в Северодонецке, к которым мы можем в принципе прийти и сказать, что вы делаете. Оно и близко не туда. А те, которые там в Киеве далеко… это…
- Как вы тогда со своим-то порталом отношения выстроили все-таки?
- Да, пришлось прийти поговорить. Они просто убрали. Все хорошо, мы вообще не будем новости давать. И дали ссылку, разместили ссылку на нашу интернет газету «Братья славяне». Это Северодонецкая интернет газета, куда мы свои материалы даем. Вот только так.
Столкнулись с проблемой. С той профашистской пропагандой, которую вели наши каналы. Вот в нашем городе кабельное ТВ в основном оно транслировало «1+1», ICTV, ИНТЕР даже тот. Которые вели всю эту пропаганду. Было принято решение руководством республики их отключить. Но в результате отключения, да часть мы подключили российские каналы, но все равно на местном информационный голод ощущался. И вся эта нагрузка легла на наш информационный центр. Мы активно кроме того, что передавали информацию на каналы, порталы центральные, мы создали и группы в социальных сетях, и в Ютубе канал «Северодонецкое ополчение», и также запустили, очень большая была проведена работа, запустили свою ФМ станцию, ФМ радио «Голос Новороссии». Где регулярно готовятся выпуски информационные в прямом эфире со всеми последними новостями. Изначально в информационном центре мы начинали втроем. Сейчас он вырос уже до 20 человек, и мы чувствуем, что мы просто не справляемся. Нужно еще и еще. Есть задумки: телевидение. И возможности есть запустить свое местное телевидение. Но даже вот наш командир гарнизона Батя, говорит «вот это у вас людей». Но он же понимает, что один доллар так сказать вложенный в информационную войну, приравниваются 10 долларам, которые вкладывают в вооружение и обеспечение непосредственно в ту горячую войну. Поэтому работа ведется. Многие люди приходят. Пришел, ушел. Есть проблема с профессионалами. Те профессионалы, которые в кавычках, которые были до этого, пришел, посмотрел. Да нет, ну как так можно работать, обеспечьте меня машиной, топливом, высокой зарплатой. Такого не бывает. И вы знаете, многие работают просто на энтузиазме. И те, кто и не профессионалы делают я бы сказал даже лучше, чем это делают профессионалы.
- Есть ли у вас контакты с западными СМИ?
- С западными СМИ все тоже довольно сложно. У нас есть контакты с блогерами. С западными, в частности, с Испанскими. И мы хотели сделать выйти на скайп, телемост. Вот когда гостили у нас ОБСЕ, миссия ОБСЕ. Там один был испанец. Чтобы вот там с независимыми западными. Не нужно там с нашими интервью. А вот чтоб они пообщались.
- Т.е. чтобы ваш испанский гость пообщался с блогерами?
- Да. Ну в результате он потом отказался. А так у нас с большими какими-то информационными порталами у нас связи нет. И они не заинтересованы. Т.е. если вот российские, они заинтересованы в первых кадрах, в реальных кадрах. То там заинтересованности нет. В этих контактах не заинтересованы сами и украинские и западные СМИ. Ну, есть там отдельные журналисты, которые более или менее независимы от этой пропагандистской машины. Дело в том, что «запад свободен» это только так… на витрине. И беседуя с теми гостями из ОБСЕ, не на камеру они говорят: «Мы не можем просто напросто, мы не можем сказать, что все нормально, потому что у нас там семьи. Мы беспокоимся за них». А они же эти семьи далеко не в профашистском Киеве. А вроде бы свободные там Амстердам… Да, да. Вроде бы нефашистская свободная Европа.
- Что вы можете сказать о работе журналистов на передовой?
- Вы знаете, когда мы выходим, мы не одеваем там надписи ТВ или «пресса». И это больше для безопасности. Потому что находиться на передовой с автоматом в руках безопаснее, чем чтобы издалека видели, что у ты пресса. Даже вот в войне с украинской армией наша медсанчасть… ну сумки с красным крестом, он просто их потом либо те, которые были нашивки, они их срезали. Те, которые были накрашены, они их закрашивали кресты. Потому что представители прессы, представители медицины они становятся первыми целями снайперов украинской армии.
- Это как вывод после трагедии 17 июня с Антоном Волошиным и Игорем Корнелюком с журналистами канала Россия или вы это уже раньше знали?
- Это было и раньше. Вообще с самого начала активных боевых действий. Я ж говорю, вот медики наши наша медсанчасть мы еще когда только готовились, когда нас немного было, еще не подошла украинская армия, не было таких активных действий. Все шло… девушки наши вырисовывали кресты. Начались бои под Славянском, начали терять первых медсестер. Когда рядом вот тут солдат, снайпер убьет не солдата, который с автоматом, а ту девушку, которая с сумкой. И для чего рисуется красный крест? В любых войнах это медик, это рисуется для того, чтобы по ошибке не убить, а получается наводка. И был дан приказ либо спороть, либо закрасить обозначения.
- Насколько сильно меняется поведение журналистов на передовой?
- Вы знаете как, все зависит от человека. Ну, вот местные каналы они просто поразбегались. А есть, кто действительно журналист. Действительно хочет высказать… они люди такими и были. Они продолжают делать свою работу.
- Насколько правдиво дают информацию украинские СМИ, вы уже рассказали. Насколько соответствует действительности та информация, которую дают в Российских СМИ? Насколько разнится то, что происходило, чему вы были свидетелями, и то, что они дают в виде сюжетов, статей?
- Вы знаете, я скажу так: вот то, что мы (мы много информации даем, передаем на центральные…). Украинские изначально… ну его просто невозможно смотреть. Ну, там просто нет правды. Хоть многие вот простые люди: «Такого же не может быть, не могут же они абсолютно врать». А они абсолютно врут. Говоря о Российских телеканалах, я скажу так: они могут не все сказать, что мы передали. Но чтобы перекрутить или как-то по другому сказать… ну такого не было. Чего не было, того не было. Т.е. абсолютно все сказать… возможно потому что много материалов и это не только Северодонецк передает.
- Что исчезает из информационного потока?
- Вот к примеру мы отправили там отбомбили что-то у нас и в тоже время отбомбили станицу. У нас как бы жертв нету, ну там промзону отбомбили. А станицу целую улицу уничтожили. Естественно пойдет в сюжеты и так оно и идет то, что было в станице. Это было под Луганском. Станица Луганская. Завтра, после завтра наш материал выпускать… ну он уже не актуален. Но мы в принципе не обижаемся.
