Как защитить детей, если родители разводятся? Часть 4

— С Дариной меня связывали добрососедские отношения. Мы часто вместе ходили на прогулки с детьми (у меня 3-летний сын, который подружился с её старшим сыном Максимом). Были несколько раз друг у друга в гостях. Я наблюдала заботливое отношение матери к сыновьям. Были также и прогулки с бабушкой детей (мамой Дарины), которая часто приезжала помогать. Личного общения с Юрием у меня практически не было, так как он часто был в отъезде. Поэтому давать ему каких либо характеристик не имею возможности.

 

Семья со стороны производила вполне благополучное впечатление, поэтому произошедший конфликт у меня вызвал шок. Накануне семья полным составом зашла ко мне с просьбой о помощи в присмотре за детьми ввиду плохого самочувствия бабушки. Казалось, что между супругами полное согласие, тем неожиданнее стало все последующее. Дарина мне сообщила, что муж увез детей в Россию. Я видела насколько для неё это было больно. И как мать глубоко ей сочувствую.

 

Хотелось бы, чтобы родители смогли найти конструктивное решение ради своих детей, ради их здоровья и спокойствия.  

— Ещё две недели назад конфликт не был таким острым. Дети жили с Дариной, отец мог с ними видеться в присутствии органов опеки. Дарина занималась здоровьем детей — за два месяца они прошли все медицинские обследования. Ещё в июне Юрий подал совершенно надуманный иск о лишении её родительских прав, по ходу придумывая обоснование. А осенью появляются «свидетели», которые дают показания о фактах, не существовавших в действительности. Теперь нам придётся тратить силы и время, чтобы это опровергнуть. Если люди пошли по этому пути, страшно подумать, что будет дальше.

 

Сейчас Юрий делает всё, чтобы вывезти детей в Воронеж. Допустить это ещё раз ни в коем случае нельзя — дети и так подверглись сильнейшему стрессу. Я не вижу ни одного правового основания для того, чтобы суд определил место жительство детей с отцом. Когда закончатся все суды, Юрий может попытаться ещё раз увезти детей (он сильный мужчина, что мешает ему затолкать детей в машину и увезти?), и тогда всё начнётся с начала: суды, инстанции… Это может продолжаться до совершеннолетия детей. Дарина молодец, она делает всё, чтобы этого избежать. Однако опасность такая всё равно сохранится, если они не договорятся между собой.

 

Основную психологическую картину в семье Юрия строит его отец. В одном из последних судебных заседаний, где он был допрошен в качестве свидетеля, на протяжении полутора часов о Дарине он говорил практически всегда «этот человек», лишь пару раз назвав ее по имени и,  по-моему, лишь однажды назвав ее мамой своих внуков. Отец Юрия несколько раз подчеркивал, что «этот человек никогда не работал, жил на содержании моего сына и меня», забывая, что Дарина во время брака родила двоих детей с небольшой разницей в возрасте, кормила их грудью, занималась домашним хозяйством и даже умудрялась учиться в Германии. Причем данное обстоятельство сейчас ей ставится в укор, делается акцент на то, что учебное заведение не сертифицированно (со слов отца Юрия), не относится к числу престижных. Интересно как отец Юрия прокомментировал ее учебу в Германии: «Я понимаю комплексы этого человека: конечно, сложно жить в семье, где все доктора наук». «Недостойность» бывшей невестки налицо, а учеба в несертифицированном ВУЗе в Германии, наверное, должна стать основанием для лишения ее родительских прав, как и, кстати, не очень хороший деловой немецкий, это тоже Дарине, точнее «этому человеку» , ставилось в укор. Какое отношение данные обстоятельства, даже если их принять за истину, имеют к детям и их воспитанию, не понятно. Такое ощущение, что Трофимовы считают себя во всём правыми.

Юрий всё, что делает Дарина для детей хорошего, воспринимает негативно. Ему очень хочется верить, что Дарина плохая мать. Когда дети были в Воронеже, Юрий снимал их общение с матерью на видео. Он ходил с камерой за ними во время прогулок, снимал детей дома, во время обеда. Какой нормальный отец будет так поступать? Когда приставы по решению суда пришли забирать у Юрия детей, он тоже снимал. Младшего спокойно одели и увели, а когда стали собирать старшего, тот испугался и бросился к отцу, Юрий удерживал его около холодного балкона (ребёнок стоял в углу в одних трусиках и маечке, Юрий выкинул перед ним ногу, удерживая балконную дверь). Ситуация стала напряжённой, очень тяжелой для ребёнка. У Дарины стали сдавать нервы. Но остановить решение суда было уже невозможно: были приставы, психолог. Ей ничего не оставалось, как забрать ребёнка. Был очень хороший психолог, который пыталась всячески нормализовать ситуацию.

Это ведь не дело сегодняшнего дня. Сейчас ситуация достигла апогея, практически неразрешима. Я считаю, им нужен психолог. Им нужно пытаться найти компромисс, восстановить степень доверия. Но на сегодняшний день со стороны Юрия так много ненависти к Дарине,что это просто невозможно. К сожалению, в России нет судебной практика, когда родителей в таких случаях обязывали бы обращаться к психологу.

— Можно ли изолировать детей на время конфликта, чтобы не травмировать психику?

 

— Именно наш отдел Железнодорожного района с такой конфликтной ситуацией, о которой вы говорите, не сталкивался.

 

Мы, отдел опеки, не вмешиваемся в подобных ситуациях. Потому что только по заявлению обоих родителей (вне зависимости от того, принято ли решение по суду ограничить или лишить одного из них родительских прав) ребёнок может быть изолирован (помещён в приют или дом ребёнка).

 

Как правило, родители обращаются в суд по определению места жительства детей, когда дети проживают с одним из родителей. И уже суд решает, с кем будут проживать дети. Нас в этом случае привлекают к судебному процессу в качестве третьего лица. Мы обследует условия проживания у обоих родителей, составляем акт и даём заключение. Мы стараемся не бегать и не отбирать ребёнка — это уже самый крайний случай. У ребёнка и так большой стресс из-за развода родителей. Если ещё мы будем вмешиваться, куда-то помещать детей, это будет просто бесчеловечно.

 

— А если в семье обстановка накалилась до предела и родители чуть ли не выкрадывают друг у друга детей?

 

— Для таких случаев существует полиция. Если кто-то из родителей считает, что его права ущемлены, он обращается в полицию.

 

— Полагается ли детям психолог?

 

— Психолог есть в каждой школе. Кроме этого, существует Центр психолого-педагогической поддержки и развития детей. Им руководит Валентина Фёдоровна Крапивина (ул. Славы, 13а, тел. 234-38-72, — прим. 36on.ru). У каждого социального педагога есть контакты этого центра. Для поддержки ребятишек можно обратиться и к самим социальным педагогам — они оказывают такую помощь.

 

— Если дети маленькие, полтора и четыре года, куда обращаться?

 

— С такими маленькими ребятишками психологи, конечно, не работают. Здесь, скорее всего, будет требоваться психологическая помощь самим родителям. Они могут обратиться в указанный центр. Они могут и поместить детей в «Дом ребёнка», но государственное учреждение есть государственное. Я думаю, что родителям просто нужно понять, что дети не должны быть разменной монетой в их отношениях. Как правило, такие конфликтные отношения между родителями наступают, когда кто-то из них обижен на другого. И поэтому здесь, конечно, ребятишки не должны страдать. Родители должны выяснять отношения между собой цивилизованно: в судебном порядке, с психологом, но такого, чтобы рвать детей на части, быть не должно.

— Насколько серьёзными оказываются пережитые детьми события и как они влияют на их дальнейшую жизнь?

 

— Здесь всё банально и очевидно. Родители целенаправленно и последовательно готовят больных для детского (а потом и взрослого) отделения неврозов. Поразительно, что ни папа с мамой, ни бабушка с дедушкой на самом деле не думают о благополучии детей. Как влияют эти события на детей? Да откладывают отпечаток на всю последующую жизнь — мешают формированию позитивной самооценки, учат обманывать и скрывать свои чувства, формируют устойчивое недоверие к противоположному полу.