Кто-то пишет книги, следуя должностным инструкциям. Кто-то погружен в литературное или научное творчество по зову сердца, стараясь донести до читателя важную информацию или порадовать красотой сюжета и слова. Есть графоманы. Но перед нами - удивительная книга, которую не отнести ни к одной из категорий. Автор - липчанин Игорь Сдвижков, название - «Тайна гибели генерала Лизюкова». Московское издательство «Вече», 2012 год, добротный переплет, 464 страницы с иллюстрациями. Каждый взявший издание в руки не может не обратить внимание на сенсацию на задней обложке: «Автор книги показывает несостоятельность заявлений об обнаружении останков генерала Лизюкова, чья могила, увы, не найдена до сих пор». Какими же свидетельствами располагает Сдвижков? «Курьер» решил показать несостоятельность автора, поскольку именно на страницах нашей газеты начинался разговор о гибели и похоронах командарма 5-й танковой армии.
Присказка
В первой части Сдвижков рассказывает о последней операции Лизюкова, о запутанных обстоятельствах его гибели в боях за Воронеж, под Землянском, когда он командовал 2-м танковым корпусом. Живо представляешь себе, как нервничает генерал: нет связи с танками, ночью ушедшими в бой; как сам Александр Лизюков садится в танк и едет, чтобы выяснить обстановку в районе сел Лебяжье, Большой и Малой Вереек, - движется навстречу своей смерти, ставшей одной из загадок Великой Отечественной. Словно завещание, в архиве сохранилось последнее свидетельство о Лизюкове как о живом: «После отдачи приказа генерал-майор Лизюков поцеловал всех, пообещав за прорыв наградить участников рейда».
Впрочем, чтению книги мешают длинноты, повторы и обилие восклицательных и вопросительных знаков. Но постепенно понимаешь, что эмоциональные проявления автора - далеко не самое страшное. Вместо того чтобы постараться устранить путаницу в донесениях разведчиков, свидетельствах военачальников и в сохранившихся документах, автор сознательно ставит все больше и больше вопросительных знаков, сталкивая между собой исторические материалы.
Открываю другую книгу - «В поисках легендарного командарма», опубликованную в 2011 году историком и поисковиком Александром Курьяновым, одним из главных открывателей могилы Лизюкова. Ему выпала нелегкая миссия. Сначала понять, где может быть захоронен Лизюков, затем упорно искать и, наконец, после долгих и мучительных размышлений и архивных поисков сводить документальную базу с итогами раскопок. В отличие от липчанина, автор воронежской книги не столь многословен и совершенно не склонен кого-то громить. Зато он навел - где-то около года назад - основательный порядок во всей лизюковской путанице, разложив по полочкам документы и мемуары. Напомню: по одним источникам получалось, что свидетели видели труп Лизюкова обожженным, по другим - голова его была раздавлена, а по сохранившимся разведданным выходило, что трупа на поле боя вообще не было. Ни с кем не споря, Курьянов спокойно показал, что труп с раздавленным черепом принадлежал не Лизюкову, а разведчики, прибывшие на поле боя после экстренных похорон Лизюкова, разумеется, не могли его найти.
Но у Сдвижкова - долгие пространные размышления о том, надо ли верить мемуарам маршала Михаила Катукова и генерала Евгения Ивановского. Прописная истина: любые мемуары несовершенны, в чем-то пристрастны, надо только извлечь рациональные зерна. Однако Сдвижков выполняет обратную задачу: пытается поставить под сомнение выборочные сведения, которые не укладываются в его версию. Он не верит словам Катукова, поскольку тот утверждал: Лизюков похоронен «на кладбище близ села Сухая Верейка» (хотя установлено: единственно возможная топографическая интерпретация народного топонима - кладбище села Лебяжье). Не мог Катуков видеть похороны. Но почему же не мог знать о них? В пересказе мемуаров Ивановского подвергнуты критике слова о том, что именно его разведчики - из 2-го танкового корпуса -- обнаружили подбитый танк Лизюкова, принесли вещевую книжку генерала и его планшетку с картой. Автор сообщает, что в изученных им материалах 2-го ТК не встретился ни один нужный документ. Но разве отсутствие документов в ущербных архивах - повод для игнорирования не нравящегося Сдвижкову факта?
А на чем зиждется центральная версия липчанина, будто тело генерала Александра Лизюкова закопали где-то на опушке рощи? Оказывается, на тех цитатах из изданий, которым он отчего-то полностью доверяет. Одна - из книги журналиста Александра Кривицкого, другая - из книги писателя Константина Симонова. Они о том, что по приказанию полковника Никиты Давиденко его разведчики захоронили «неизвестный» труп «с раздавленной головой», из комбинезона которого извлекли «вещевую книжку на имя генерал-майора Лизюкова». Но почему бы Сдвижкову не процитировать «Повесть о братьях» Давида Родинского и Николая Царькова, где частично воспроизведены личные воспоминания Давиденко? Оказывается, после войны Давиденко был уверен, что труп Лизюкова найти не удалось. И тогда сразу выходит, что все громоздкие рассуждения в первой части «Тайны гибели…» бесплодны. К тому же показания Давиденко впервые опубликованы в книге Курьянова.
Ради справедливости напомню, что «ВК» на несколько лет стал единственной газетой, которая предоставила Сдвижкову свои страницы для лизюковской полемики. И он спорил в «Курьере» с воронежцами, но до тех пор, пока наши поисковики не обнаружили тело генерала - там, где предполагали они, а не их оппонент.
Не хотелось бы вдаваться в другие детали от Игоря Сдвижкова. Оставляю их для историков, которые на них специализируются (и сейчас возражают Сдвижкову во Всемирной паутине). Спешу перейти к тому, ради чего опять взялся за тему Александра Лизюкова. К сожалению, первая часть книги - только присказка.
Сказка
Самое неприятное ждет читателя во второй части книги, которая гораздо обширнее первой и начинается на 171-й странице. Страница за страницей - и заметно увеличивается количество вопросительных и восклицательных знаков. Часто они стоят вместе. Часто в каждом абзаце - по нескольку восклицательных знаков. Невольно задумываешься, что московский редактор Пернавский не поправил автора, не подсказал ему, что в такой пунктуации книги, вообще-то, не пишутся.
Вся вторая часть посвящена обоснованию чересчур смелого и оскорбительного утверждения, которое опубликовано даже не в заключении, а уже в предисловии: «Торжественное официальное перезахоронение «генерала Лизюкова», несомненно, является ярким примером возвышающего нас обмана, с помощью которого благородно «раскрывается» еще одна тайна Великой Отечественной войны».
Глава за главой, включая полемические размышления, названные автором приложением, - и непрерывно критикуются все, кто занимался поисками останков Лизюкова, их перезахоронением, а также освещением событий в печати. Сдвижков не верит никому. Читатель должен заключить, что обманывали и обманывают все поголовно: и уже покойные руководители военно-исторического и поискового движения, такие как известный в Воронеже ветеран Великой Отечественной войны Ксения Зоркина, и современные поисковики Михаил Сегодин и Александр Курьянов, и Воронежский областной совет ветеранов, и комиссия при облправительстве, и высшее руководство региона во главе с губернатором Гордеевым (оно санкционировало перезахоронение командарма), и белорусские родственники Александра Лизюкова, и, наконец, многочисленные журналисты - от Василия Пескова до меня, Павла Попова, который проводил журналистское расследование в 2008 году, по горячим следам, когда состоялись нашумевшие раскопки в селе Лебяжье у заброшенного храма.
Каковы же основные причины неверия Игоря Сдвижкова? Оказывается, он пользуется не документальными отчетами поисковиков или материалами комиссии. Сдвижков следит за происходящим из другого города, читая газеты и смотря телепередачи. Досконально подмечает все неточности, допущенные журналистами. Ловит поисковиков на том, что разнятся детали их рассказов для печати.
Вот телевизионщики по ошибке (а может, ради красоты видеоряда) показали не то письмо, о котором говорили авторы раскопок. Но позвольте, разве сбор телеопечаток - метод для ответственного исследования? Вот, например, упрек Александру Курьянову: тот указывал приехавшим родственникам Лизюкова «место последнего боя и гибели генерала совсем не там, где он решил это сделать в книге». Обличитель словно не понимает, что настоящий исследователь как раз и отличается тем, что постоянно уточняет свои выводы на основании новых, непрерывно разыскиваемых материалов. Он обязан изменять собственные версии, если находится в сложном поиске, если имеет такое запутанное дело, как дело Лизюкова. И поиск продолжается. Например, за прошедший год разыскан и опрошен прекрасный живой свидетель, личный радист генерала Василий Ольховик, сейчас - 90-летний ветеран. Он видел Александра Лизюкова за два часа до гибели и опроверг многое из того, что пытался домыслить автор «Тайны гибели…». Зато Сдвижков почему-то остался при всех своих старых громоздких рассуждениях, не исправленных хотя бы по книге Александра Курьянова. Заявленная им сенсация вышла дутой.
Но главнейшим - в кавычках - достижением Сдвижкова стало его неверие в давнее письмо покойного теперь уже свидетеля - танкиста Павла Нечаева, на основании которого и была разыскана - спустя 66 лет после смерти - могила генерала Лизюкова. Нечаев остался ключевым свидетелем спешных, происходивших во время боя похорон. Он пояснял воронежцам, как найти необозначенную могилу (отступить от сельского храма и сухого дерева столько-то шагов вправо, столько-то - влево) и какие тела в ней лежали. Да только официального названия села танкист не назвал, так как просто его не знал. А среди сельского населения свидетелей вообще не было: все село эвакуировали. В результате поиск могилы затянулся на десятилетия.
Но Сдвижков не верит, что письмо существовало. «Обман» с письмом - стержень, на который автор книги нанизывает зыбкие доводы, начиная с самых первых страниц второй части. Спасибо ему: он помнит, что наша газета первой рассказала о письме, а впоследствии назвала фамилию свидетеля. Да только автор почему-то считает, что в 2005 году в своей публикации «Курьер» «показал, что версия Нечаева не выдерживает критики». Хотя все вышло с точностью до наоборот.
Правда и обман
Уважаемый товарищ Сдвижков! Уважаемые воронежцы и москвичи! В преддверии Дня Победы я считаю своим долгом защитить и мертвых, и живых, оказавшихся оскорбленными. Вынужден заявить и подтвердить: я являюсь свидетелем, что при жизни ряда ветеранов у них было письмо, а точнее, несколько писем танкиста Нечаева. Они отличались деталями (что тоже не нравится оппоненту). Одно письмо мне два раза зачитывала Ксения Зоркина. Второе Нечаев писал своему другу, ветерану 2-го ТК, известному военному фотокорреспонденту Виктору Шумилову. Тот встречался в стенах редакции с журналистами «ВК» и даже обещал подарить нам письмо (увы, не успел). Наконец, пересказ одного из писем имеется в сохранившемся письменном запросе бывшего председателя облсовета ветеранов - до сих пор здравствующего Ивана Шматова. Упоминается даже чертеж Нечаева. Ну какой был у них резон в преднамеренном обмане? Наоборот, они жаждали истины, переживали, что нельзя завершить поиски из-за возникшей путаницы с названием села, - об их неподдельной искренности я тоже свидетельствую.
Старших поисковиков можно обвинить в том, что копали не так или не там, не с той стороны церкви; в том, что в преклонном возрасте не передали подлинник важного письма молодому поколению. Молодым следует попенять: надо было вырвать письмо из рук. Но Сдвижков выдвигает более обидные и несправедливые обвинения. И порой абсурдные. Мне, как никому другому, горько читать упрек в адрес Ксении Зоркиной: «Я полагаю, что если бы она изучила секретные прежде документы, ее вера в письмо Нечаева - единственный известный ей на тот момент «исторический источник» - была бы сильно поколеблена!». Так сказано о главной хранительнице письма.
Нередко изыскания Сдвижкова до изумления странны. То он обращается с запросом (почему-то через красноярского журналиста) к сотрудникам Воронежского краеведческого музея (кто же из них сможет подтвердить, что видел или не видел письмо в случае, когда оно пришло в музей полвека назад и было передано кому-то из покойных ныне ветеранов?). То гадает, посылал ли Иван Шматов заготовленный запрос в Саратовское училище (но беседует, однако, не с самим ветераном Великой Отечественной, а с директором училища). То показательно удивляется, отчего к поискам лизюковских останков в Лебяжьем не призывал известный ветеран и краевед Александр Гринько, - и в итоге демонстрирует жуткую неосведомленность. Дело в том, что Лебяжье как место могилы генерала Александра Лизюкова Зоркина определила уже после смерти Гринько. А почему бы Сдвижкову не обратиться к родственникам Гринько, Зоркиной, Шумилова или, лучше всего, самого Нечаева? Нет, он преследует иную цель: найти не письмо или его сведения о нем, а обосновать свои сомнения. Такой вот предвзятый и далекий от научного подход.
К 452-453 страницам логика Игоря Сдвижкова, кажется, оставляет. Там - домыслы о старшем поколении. Нелепые рассуждения о том, знали или не знали «лидеры поисковиков», что Нечаев жив. Почему, рассуждает Сдвижков, не уточнили места захоронения - ведь достаточно было спросить «самого Нечаева», причем возможность спросить появлялась «СТО РАЗ!!!» (шрифт и пунктуация - из книги. - П. П.). Впрочем, логика, наверное, такова: автор невольно доказал самому себе то, во что не верит больше всего. Поисковики зачитывали письма Нечаева именно что сто раз и буквально до дыр. Их наизусть выучили и старые, и молодые поколения энтузиастов, благодаря чему, собственно, и удалось откопать Александра Лизюкова.
Что же мы имеем, точно зная, что письмо было и что мемуары или документы не противоречат ему? А имеем выдающееся попадание в цель. Все совпало по письму: и церковь, и примерное количество шагов, и останки. По теории вероятности находка такой же могилы в ином селе невозможна. Более того, экспертиза установила, что найденный череп в высшей степени схож с черепом Лизюкова.
О правах и обязанностях
Разумеется, никто не заявлял о стопроцентной идентификации останков. Бирки на скелете не было, да и не могло быть. Поисковики поступили вполне порядочно: заявили о находке не сразу, а по прошествии нескольких месяцев - после того как подвели под раскопки историко-архивную базу. А уверенно сказали, что нашли, скорее всего, Лизюкова почти через год, когда обнаружили в архивах и письмо Павла Нечаева (пусть не в подлиннике, а в неточной копии), и неопровержимое упоминание о том, что танки Лизюкова бились у села Лебяжье.
Но неужели мы, воронежцы, имели право захоронить останки как безымянные? И уместна ли на надгробном памятнике, скажем, надпись: «Предположительно, Александр Лизюков», если вероятность - не 10, а все 90%, если не 99,9%?
Очевидно: то, что накручено, раздуто на сотнях страниц второй части книги «Тайна гибели генерала Лизюкова» лопается, как мыльный пузырь. А ведь тысячи россиян, не зная сути дела, могут ей довериться (если, конечно, осилят ее). Впрочем, остается довод, что судмедэкспертиза была проведена как бы в частном порядке, без некоторых официально полагавшихся представлений. Но он серьезным аргументом не является. И последний существенный вопрос: почему не дала никаких результатов экспертиза ДНК костных останков (двойная - по настоянию самих поисковиков)? Если кости времен Великой Отечественной войны не подлежат такой экспертизе за давностью лет, то как же быть с «успешным результатом» анализа останков царской семьи? Они пролежали в земле гораздо дольше… Увы, перед нами - лишний повод засомневаться как раз в подлинности костей Николая II, а не костей Александра Лизюкова. Вспомните о политической подоплеке дела, о том, что в 1980-х годах было опубликовано документальное опровержение по поводу сохранности царских останков. Тогда утверждалось, что настоящие кости давным-давно уничтожены. Напомню, что в недавнем прошлом экспертиза николаевских останков проводилась с участием воронежских экспертов. Полистайте подшивку «Курьера» и убедитесь, что они не сказали ничего вразумительного.
Вообще-то факт раскопок, когда поисковики держали не в руках, а в памяти письмо с картой, уникален, есть в нем даже какая-то мистичность. Понимаю, допускаю, что многие люди, не имевшие тесного контакта с поисковиками, могут сомневаться, могут не верить. Но - не более того! По факту наши поисковики не только имели право объявить о находке - с огромной степенью вероятности - останков генерала Лизюкова. Они не имели права не обнародовать важнейшую версию, не заняться ее обоснованием, не привлечь - за неимением полных и полностью достоверных архивных данных - косвенные источники, в том числе важнейшее свидетельство Павла Нечаева. Скрыть что-либо - означало совершить преступление перед теми, кого нет, перед теми, кто живет, и перед теми, кто будет жить на воронежской земле.
Автор книги «Тайна гибели генерала Лизюкова», конечно, обладает правом по-прежнему не верить. Но он не имеет никакого морального права писать книги с обвинениями целых поколений подвижников в обмане, не располагая ни одним конкретным документом с указанием точного места захоронения генерала и не выкопав «другого Лизюкова».
Печатную версию материала читайте в газете "Воронежский Курьер".
