Небрежные размышления после спектакля Камерного театра «Дураки на периферии».
Устойчивое мнение: Андрей Платонов -- писатель сложный, трудный. А потому -- для многих -- еще и скучный. Но -- из числа писателей, о которых человеку, желающему, чтобы его считали образованным, надо хоть что-то знать. И -- по устоявшимся в культурной среде отношениям -- признаваться в нелюбви или безразличии к творчеству Платонова считается дурным тоном. Поэтому, хочешь -- не хочешь, надо бы что-нибудь из платоновского наследия почитать, а если появится в ближайшем культурном пространстве постановка по его произведению, то и посмотреть.
Есть и правила поведения окультуренного зрителя на таких представлениях. Уже по фойе театра хорошо бы походить неспешной походкой человека, усиленно размышляющего о сути бытия. Руки следует скрестить на груди или, наоборот, за спиной, задумчиво созерцая паркет под ногами или же устремив вдохновенный взор поверх голов. Само действо нужно наблюдать в позе, демонстрирующей собранность и внимание. Например: левая нога -- чуть вперед, правая -- чуть назад, руки вцепились в подлокотники, брови сведены, глаза прищурены, рот то плотно сжат, то немного приоткрыт. Левую руку можно периодически подносить к верхней губе, легкими движениями почесывая усы (если есть), правой -- изредка почесывать лоб. Или постукивать по нему указательным пальцем. Можно -- не часто -- покусывать верхнюю губу или прикусывать нижнюю, а в особо напряженные моменты даже высовывать -- не далеко -- кончик языка. Неплохо также время от времени вопросительно склонять голову то вправо, то влево, сжимать и разжимать кулаки, слегка теребить узел галстука (если есть) и поглаживать верхней фалангой большого пальца верхнюю фалангу безымянного. Когда актеры выходят на поклоны, не нужно аплодировать первым. Лучше выдержать паузу, посидев в оцепенении и даже подпустив слезу (если получится), зато потом -- просветленно вскочить и аплодировать громче всех. При всем при том не возбраняется, а для непрошенной слезы даже полезно, пропустить в антракте рюмку коньяка или бокальчик шампанского.
Славная штука -- стереотип! Он помогает нам жить, чувствуя себя увереннее, значительнее и коммуникативнее. Поэтому общество и вырабатывает, и взращивает, и впитывает в себя стереотипы. Но -- единство и борьба противоположностей -- человеку, обществу насущно необходимы и разрушители стереотипов. Чтобы водоем не превратился в болото, нужна проточная вода; чтобы почва не истощилась, надо ее подкармливать; чтобы не задохнуться, надо проветривать помещение. Художники, творцы -- разрушители стереотипов: живая вода, органические (или минеральные) удобрения, открытые форточки.
Причем вовсе не обязательно авторы произведений искусства должны себя ощущать ниспровергателями и громовержцами. Даже наоборот: когда автор позиционирует себя как некоего мессию, пророка и провозвестника сокровенных таинств, результат большей частью плачевен. Скорее надо быть просто чутким к тому, что вокруг и внутри тебя, надо иметь слух, распознающий фальшь, -- для того чтобы твой голос не сфальшивил. Тогда у тебя появляется шанс стать настоящим -- разрушить уже ненужные, давно бесплодные стереотипы.
Платонов -- безусловно, разрушитель стереотипов, как и каждый настоящий писатель. Но творчество его, как и любого художника, возведенного в сонм классиков, с течением времени неизбежно затягивается ряской общественного сознания, стремящегося все вокруг, в том числе (может быть, в первую очередь) явления искусства, вместить в прокрустово ложе стереотипов. Там, в пределах ложа, явление понятнее, доступнее, удобнее. Но Прокруст кровожадно отсекает все, что не умещается на ложе, а ряска превращает живительный источник в болото. При том что болото до поры до времени -- не обязательно топкое и зловонное. Ведь болота для поддержания экологического равновесия матушки Земли тоже нужны. Хорошо, когда они есть. Плохо, когда все вокруг -- сплошь болота. Тогда -- загнивание, тогда -- экологическая катастрофа, омертвение.
И вот тут категорически, неотложно необходима мелиорация. Мелиоратор Андрей Платонов, вполне осознавая садистские наклонности Прокруста и бездну трясины загнивших стереотипов, занимался орошением отечественной словесности, стремился открыть в ней незамутненные источники сил, уверенности, значительности не только для жителей родного города, но и для жителей родной Вселенной. Чутко прислушиваясь к тому, что вокруг и внутри. И открыл.
А открыв, причем, главным образом, не для своих современников, но для поколения, запоем читавшего платоновские произведения в 80-х, спустя полвека после своей физической кончины сам стал стереотипом: «сложный, трудный, скучный». Тут совсем недалеко до еще двух определений, точнее ярлыков: «необязательный» и «ненужный». После которых только и гнить в болоте той самой словесности.
Новая постановка Михаила Бычкова стремиться разрушить столь пагубные для восприятия творчества Платонова стереотипы. И во многом разрушает. Спектакль «Дураки на периферии» никак не назовешь скучным и тем более ненужным. Режиссеру и актерам удалось добиться того, чтобы даже самый окультуренный зритель, забыв о дурацких правилах поведения на сложном спектакле, смотрел, вживался, сопереживал. Чтобы ему было интересно, небезразлично.
Тут, конечно, и сам Андрей Платонович помог. Его пьеса, написанная в 1928 году, стала известна очень культурной общественности всего-то лет пять-шесть назад, широкой публике -- только последние годы, а воронежской -- только вот-вот. И стала неожиданностью, полагаю, даже для знатоков творчества писателя. При том что в «Дураках на периферии» есть привычное для нас платоновское весьма серьезное, трагедийное восприятие мира, автор позволяет себе здесь и от души веселиться, и даже проказничать. В свое время, когда Платонов решился представить свое творение на суд довольно избранного кружка общественности, кружок пьесу дружно охаял: очернение действительности, неправдоподобные характеры и т. д. и т. п. И три четверти века пьеса существовала только в рукописи, но не сгорела. Сейчас издана неоднократно, да и в Интернете вполне можно ее прочитать.
Что и советую вам сделать, а также пойти посмотреть спектакль в Камерном. И надеюсь, что вы, как и я, почувствуете, что пьеса и спектакль действительность не очерняют или обеляют, а отображают. Что фантасмагория сюжета здесь, как и у Гоголя, Сухово-Кобылина, Булгакова, Эрдмана, не надуманная, а из плоти реальности вырастающая. Что характеры персонажей верны и точны. Что о самых сложных и трудных вопросах пресловутого нашего бытия можно говорить доступно, не адаптируя при всем при том язык и стиль Платонова на потребу сегодняшнего попсового сленга. Ну или почти не адаптируя. А также, что вы найдете свои собственные «и т. д. и т. п.», позволяющие понять, сколь сильны в нашем сознании стереотипы, сколь полезно их время от времени разрушать и сколь важны в нашей жизни те, у кого получается избавлять нас от гнили, орошая иссохшие земли.
Устойчивое мнение: Андрей Платонов -- писатель сложный, трудный. А потому -- для многих -- еще и скучный. Но -- из числа писателей, о которых человеку, желающему, чтобы его считали образованным, надо хоть что-то знать. И -- по устоявшимся в культурной среде отношениям -- признаваться в нелюбви или безразличии к творчеству Платонова считается дурным тоном. Поэтому, хочешь -- не хочешь, надо бы что-нибудь из платоновского наследия почитать, а если появится в ближайшем культурном пространстве постановка по его произведению, то и посмотреть.
Есть и правила поведения окультуренного зрителя на таких представлениях. Уже по фойе театра хорошо бы походить неспешной походкой человека, усиленно размышляющего о сути бытия. Руки следует скрестить на груди или, наоборот, за спиной, задумчиво созерцая паркет под ногами или же устремив вдохновенный взор поверх голов. Само действо нужно наблюдать в позе, демонстрирующей собранность и внимание. Например: левая нога -- чуть вперед, правая -- чуть назад, руки вцепились в подлокотники, брови сведены, глаза прищурены, рот то плотно сжат, то немного приоткрыт. Левую руку можно периодически подносить к верхней губе, легкими движениями почесывая усы (если есть), правой -- изредка почесывать лоб. Или постукивать по нему указательным пальцем. Можно -- не часто -- покусывать верхнюю губу или прикусывать нижнюю, а в особо напряженные моменты даже высовывать -- не далеко -- кончик языка. Неплохо также время от времени вопросительно склонять голову то вправо, то влево, сжимать и разжимать кулаки, слегка теребить узел галстука (если есть) и поглаживать верхней фалангой большого пальца верхнюю фалангу безымянного. Когда актеры выходят на поклоны, не нужно аплодировать первым. Лучше выдержать паузу, посидев в оцепенении и даже подпустив слезу (если получится), зато потом -- просветленно вскочить и аплодировать громче всех. При всем при том не возбраняется, а для непрошенной слезы даже полезно, пропустить в антракте рюмку коньяка или бокальчик шампанского.
Славная штука -- стереотип! Он помогает нам жить, чувствуя себя увереннее, значительнее и коммуникативнее. Поэтому общество и вырабатывает, и взращивает, и впитывает в себя стереотипы. Но -- единство и борьба противоположностей -- человеку, обществу насущно необходимы и разрушители стереотипов. Чтобы водоем не превратился в болото, нужна проточная вода; чтобы почва не истощилась, надо ее подкармливать; чтобы не задохнуться, надо проветривать помещение. Художники, творцы -- разрушители стереотипов: живая вода, органические (или минеральные) удобрения, открытые форточки.
Причем вовсе не обязательно авторы произведений искусства должны себя ощущать ниспровергателями и громовержцами. Даже наоборот: когда автор позиционирует себя как некоего мессию, пророка и провозвестника сокровенных таинств, результат большей частью плачевен. Скорее надо быть просто чутким к тому, что вокруг и внутри тебя, надо иметь слух, распознающий фальшь, -- для того чтобы твой голос не сфальшивил. Тогда у тебя появляется шанс стать настоящим -- разрушить уже ненужные, давно бесплодные стереотипы.
Платонов -- безусловно, разрушитель стереотипов, как и каждый настоящий писатель. Но творчество его, как и любого художника, возведенного в сонм классиков, с течением времени неизбежно затягивается ряской общественного сознания, стремящегося все вокруг, в том числе (может быть, в первую очередь) явления искусства, вместить в прокрустово ложе стереотипов. Там, в пределах ложа, явление понятнее, доступнее, удобнее. Но Прокруст кровожадно отсекает все, что не умещается на ложе, а ряска превращает живительный источник в болото. При том что болото до поры до времени -- не обязательно топкое и зловонное. Ведь болота для поддержания экологического равновесия матушки Земли тоже нужны. Хорошо, когда они есть. Плохо, когда все вокруг -- сплошь болота. Тогда -- загнивание, тогда -- экологическая катастрофа, омертвение.
И вот тут категорически, неотложно необходима мелиорация. Мелиоратор Андрей Платонов, вполне осознавая садистские наклонности Прокруста и бездну трясины загнивших стереотипов, занимался орошением отечественной словесности, стремился открыть в ней незамутненные источники сил, уверенности, значительности не только для жителей родного города, но и для жителей родной Вселенной. Чутко прислушиваясь к тому, что вокруг и внутри. И открыл.
А открыв, причем, главным образом, не для своих современников, но для поколения, запоем читавшего платоновские произведения в 80-х, спустя полвека после своей физической кончины сам стал стереотипом: «сложный, трудный, скучный». Тут совсем недалеко до еще двух определений, точнее ярлыков: «необязательный» и «ненужный». После которых только и гнить в болоте той самой словесности.
Новая постановка Михаила Бычкова стремиться разрушить столь пагубные для восприятия творчества Платонова стереотипы. И во многом разрушает. Спектакль «Дураки на периферии» никак не назовешь скучным и тем более ненужным. Режиссеру и актерам удалось добиться того, чтобы даже самый окультуренный зритель, забыв о дурацких правилах поведения на сложном спектакле, смотрел, вживался, сопереживал. Чтобы ему было интересно, небезразлично.
Тут, конечно, и сам Андрей Платонович помог. Его пьеса, написанная в 1928 году, стала известна очень культурной общественности всего-то лет пять-шесть назад, широкой публике -- только последние годы, а воронежской -- только вот-вот. И стала неожиданностью, полагаю, даже для знатоков творчества писателя. При том что в «Дураках на периферии» есть привычное для нас платоновское весьма серьезное, трагедийное восприятие мира, автор позволяет себе здесь и от души веселиться, и даже проказничать. В свое время, когда Платонов решился представить свое творение на суд довольно избранного кружка общественности, кружок пьесу дружно охаял: очернение действительности, неправдоподобные характеры и т. д. и т. п. И три четверти века пьеса существовала только в рукописи, но не сгорела. Сейчас издана неоднократно, да и в Интернете вполне можно ее прочитать.
Что и советую вам сделать, а также пойти посмотреть спектакль в Камерном. И надеюсь, что вы, как и я, почувствуете, что пьеса и спектакль действительность не очерняют или обеляют, а отображают. Что фантасмагория сюжета здесь, как и у Гоголя, Сухово-Кобылина, Булгакова, Эрдмана, не надуманная, а из плоти реальности вырастающая. Что характеры персонажей верны и точны. Что о самых сложных и трудных вопросах пресловутого нашего бытия можно говорить доступно, не адаптируя при всем при том язык и стиль Платонова на потребу сегодняшнего попсового сленга. Ну или почти не адаптируя. А также, что вы найдете свои собственные «и т. д. и т. п.», позволяющие понять, сколь сильны в нашем сознании стереотипы, сколь полезно их время от времени разрушать и сколь важны в нашей жизни те, у кого получается избавлять нас от гнили, орошая иссохшие земли.
