Американка Крис ЭВАНС сообщила миру новость о смерти ее матери - Светланы Аллилуевой, дочери Иосифа Сталина. В интервью французскому изданию Paris Match, которое решил перепечатать «ВК», она рассказывает о себе и своей семье.
Скромненький квартальчик в пригороде Портленда в штате Орегон, США. Никто и представить себе не мог, что живущая по соседству по имени Крис Эванс женщина - не просто владелица небольшого магазинчика в центре города, примерно в 20 минутах ходьбы. 40-летняя внучка Сталина живет тут инкогнито. Она ни разу не давала интервью журналистам. Однако, недавное потрясение от смерти ее матери - единственной дочки Сталина Светланы Аллилуевой сняло некоторые моральные принципы. Крис Эванс встречает нас в гостиной. У нее славянское лицо, немного угловатое, а взгляд говорит, что ей видимо многое пришлось повидать за свою жизнь. Рука приглаживает рыжую прическу, а на предплечье имеется татуировка. Рядом с ней Светлана Аллилуева, или как ее называли «воробушек» Иосифа Сталина, улыбаясь смотрит из рамки с черно-белой фотографии.
-- Ваша мама прятала всю свою жизнь. Как же она жила в последние свои годы?
-- Три года она жила в скромненькой квартирке в Ричленд-Сентер, в специальном пансионе для бедняков и разорившихся фермеров - это в Висконсине. Читала, чуть-чуть рисовала, а большинство времени просто писала письма. В шесть часов вечера каждый день мы разговаривали по телефону, выпивая по бокалу вина. У нее имелись DVD, но телевизор она никогда не смотрела. Мама его ненавидела. Довольно много шила и украшала собственной вышивкой все стены. Чинила и штопала одежду другим. В принципе, она чувствовала себя довольно хорошо, наконец-то смогла просто отдохнуть от проведенной жизни, меняя адреса.
-- Светлана умирала спокойно?
-- Длительное время у мамы сильно болела спина. Она с трудом ходила и опиралась на трость, и не хорошо спала. Я старалась помогать ей различными лечебными травками, потому что мама непереносила лекарства на дух! В самом начале сентября прошлого года ее состояние начало резко ухудшаться. Доктора выявили у нее рак кишечника. Боль была просто ужасной, но, слава Богу, раз уж она прожила настолько ужасную жизнь, то хотя бы умерла спокойно. Будто бы ей все же удалось одержать верх во внутреннем противоречии между полнейшим отрицанием Иосифа Сталина и тем, что он был ее отцом. Мой дед ее просто обожал, постоянно играл с ней, и даже проверял домашнее задание как, в общем-то, любой другой нормальный отец. А уж воспитывали маму как принцессу!
-- Насколько охотно она говорила с вами о своем детстве и юности?
-- У мамы была феноменальная память, и она вспоминала огромное количество подробностей. Например, запах табака моего деда, его колючие усы. Надежда Аллилуева оставила в ее душе глубокий след. У бабушки был бурный (порой скверный) и ужасно эгоистичный характер. Ее родители полностью признавали, что у нее случилось реальное помутнение рассудка. Как пример, она даже ни разу не поцеловала мою маму, потому что искренне считала, что у большевиков может быть только одна семья - это партия. Кроме того, бабушка была большой аристократкой и говорила, что люди совершенно не должны показывать своих чувств. Как-то она нарисовала квадрат над сердцем своей дочери, чтобы показать, что та должна похоронить все свои секреты. Маме было всего шесть лет, когда Надежда умерла - официально от обострения аппендицита. На похоронах Сталин действительно плакал. Как всегда, он был убежден, что всему виной, конечно, предательство. Только в 20 лет из какого-то английского журнала маме все же удалось узнать, что Надежда застрелилась. Ее бабушка так же подтвердила опубликованную информацию, и с тех пор мир рассыпался на части.
-- Легко ли удалось дочери Сталина стать американкой?
-- Мама оказалась в Нью-Йорке в апреле 1967 года, добравшись туда через Рим и Швейцарию. Сначала поселилась в Принстоне (штат Нью-Джерси), где поступила на учебу в университет. Там нашла подругу - танцовщицу Ольгу, которая тогда была замужем за архитектором Фрэнком Ллойдом Райтом. Ольга была слегка не в себе и думала, что ее собственная дочь Светлана, которая погибла в аварии, к ней вернулась. Она организовала свадьбу со своим недавно овдовевшим зятем и моим будущим отцом Уильямом Уэсли Питерсом, который тоже был архитектором. Мама стала Ланой Питерс и получила американское гражданство в 1978 году. В Висконсине около Фрэнка Ллойда Райта сложилось некоторое подобие общины. Мама не смогла долго терпеть такую атмосферу, которая слишком уж напоминала о Советском Союзе. В итоге родители расстались, а мы снова оказались в Нью-Джерси, Пеннингтон.
-- Могли знать местные жители, что среди них находятся дочь и внучка Сталина?
-- Я ходила в начальную школу, и мне было совершенно невыносимо, когда меня называли Ольгой. Однажды учитель спросил про нашипрозвища, и я ответила: «Кристина». Позже заставила маму называть меня Крис. Но однажды местной прессе удалось нас вычислить. Пришлось отправиться в Англию, в Кембридж. Мы постоянно убегали.
-- Сколько времени вы провели в Англии?
-- Десять лет. Сначала в Кембридже. Я училась в Школе друзей в Саффрон Уолден. Она принадлежала квакерам, т.е. протестантам, которые выступали совершенно против войны и были невероятно добры. Для мамы образование всегда являлось приоритетом. Я сама ощущала в себе талант учить принимать различия между людьми. У нас были дебаты, и я их очень любила. В Америке я жила в определенного рода кастовой системе, где с одной стороны были бедные, а с другой -- богатые. На одинокую мать с ребенком и те и другие поглядывали искоса. Зато Англия казалась мне всеобъемлющей. Правда, до истории с папарацци.
-- Газеты снова вышли на ваш след?
-- Кто-то проболтался в школе. Фотографы устроили настоящую засаду ее со всех сторон, и учителям пришлось спрятать меня и тайно переправить домой. Я не понимала, в чем дело, потому что не могла знать, что дедушка был настоящим тираном. Для меня он был просто одним из трех людей на фото, которые смогли выиграть Вторую мировую войну: Черчилль, Рузвельт и он!
-- В Москве ваша мать встретилась с двумя другими старшими детьми?
-- Она очень хотела, чтобы все мы были вместе, но боялась, потому что хронический алкоголик Иосиф попал в больницу. Екатерина к тому моменту стала известным вулканологом и практически постоянно жила на Камчатке, далеко на востоке. Она была абсолютно фанатичной коммунисткой и видела в матери исключительно предателя родины. Нам так и не удалось с ней встретиться, и она не хотела подавать никаких признаков жизни. Два месяца мы оставались в Москве, а затем поехали в Грузию, в Тбилиси. Мать не знала грузинского языка, а я русского. Повсюду царил коллективистский менталитет. Мечта о воссоединении превратилась в несбыточный кошмар. Я тоже думала лишь о том, как бы скорее вернуться на Запад.
-- Власти конфисковали ваши паспорта?
-- Да, шла эпоха Громыко. В марте 1985 года генсеком КПСС стал Михаил Горбачев. Он дал нам разрешение выехать из страны. В 14 лет я вернулась в Кембридж.
-- В прессе знали, что вы вернулись на Запад?
-- Несколько лет нам удалось прожить анонимно. В 16 лет я вышла замуж за лучшего друга и стала Крис Эванс. Довольно скоро развелась и некоторое время спустя после смерти отца в 1991 году вернулась в Висконсин, чтобы заняться импортом азиатских товаров. Мама жила в Лондоне, а затем в Корнуолле. Она стала католичкой. Я же обратилась в буддизм. В середине 1990-х годов мама вернулась ко мне в Висконсин. Она отказалась от Европы и чувствовала связь с Америкой.
-- В итоге что остается у вас от такой громкой фамилии Сталин?
-- Сталин - не фамилия, а большевистский псевдоним. Моя семья - Джугашвили, русские с грузинскими корнями. Мне кажется, что мне досталось от них в наследство определенное чувство грусти, русской меланхолии. Если отложить в сторону книги по истории, правду, ложь, споры, я бы сказала, что сильнее всего меня задела жестокость дедушки и бабушки по отношению к своим детям. Хотя у меня и нет детей, мне кажется, что родители обязаны заботиться о своем потомстве.
-- Ощущаете ли вы некоторую вину?
-- Я считаю нас жертвами. Возьмите материнскую линию моей семьи. Аллилуевы были уничтожены дедом: Надя покончила жизнь самоубийством, двое ее братьев были арестованы в 1938 году, а ее сестра, которую обожала мать, чуть позднее также попала лагеря и оттуда не вернулась. Сталин разбил сердце моей матери, когда ей было всего 16 лет, депортировав человека, в которого она была безумно влюблена. «Он сломал мою жизнь», - повторяла она. У нее был свой взгляд на вещи: «Где бы я ни была, я навсегда останусь политической узницей своего отца».
