Накануне 69-й годовщины освобождения Воронежа в агроуниверситете была презентована новая книга его проректора, профессора и постоянного автора «ВК» Cергея Филоненко «Сражения на воронежской земле глазами русских и оккупантов. 1942 - 1943 годы» (издательство «Кварта»). Авторская концепция описываемых событий составляет 10% ее объема. Все остальное - более 80 документов армий четырех государств, воевавших на нашей территории, из архивов Рима, Будапешта и Bundesarchiv (ФРГ), а также Центрального архива Минобороны РФ в Подольске (в том числе недавно рассекреченных). Самый короткий занимает треть страницы, а самый объемный - отчет генерала Максимилиана фон Вейхса «Воронежское сражение» - более 90 страниц.
Русские снова прут
Архивы позволяют оценить ход военных действий не только по приказам, распоряжениям и циркулярам командования, но и по докладам полевых офицеров. Старший лейтенант 23-й венгерской легкой пехотной дивизии Тибор Селепчини 14 января 1943 года прибыл на фронт после командировки и 15-го возглавил 51-ю лыжную роту. В штабе ему изложили оперативную обстановку и отрядили под начало майора Молнара. Была поставлена задача - занять позицию в районе деревни Марки. Группа Молнара, в свою очередь, находилась в подчинении у полковника витязя Сюди.
Советские солдаты у разрушенной школы
Вот как Селепчини описывает дальнейшие события: «Около 16.30 я явился в Хвощеватку к командиру 51-го пехотного полка, который сообщил, что моя рота уже получила приказ на марш в Юдино и там я смогу вступить в командование. Представился майору Молнару. Командование полка проинформировало меня о состоянии моей роты. Прежний командир находился в отпуске, его заместитель - лейтенант - был единственным офицером. Командиры взводов - один старшина, остальные - сержанты, осваивающие лыжный спорт три недели. Контингент состоял из числа откомандированных. Около 17 часов вместе с майором отправился в Юдино. В 19 часов майор Молнар отдал устный приказ своей группе (две с половиной лыжные роты, три автомобиля и одна батарея), не дожидаясь подхода артиллерии, выдвинуться в 23.00 в Марки. Там я должен был получить от него новый приказ.
В 21 час 30 минут лыжная рота прибывает в Юдино, до 23.00 - отдых, так как они весь день строили оборонительные позиции. В 23.00 группа Молнара через хутор Дружный двигается в Марки. Кроме артиллерии, все подразделения вместе.
Разрушенное здание в Воронеже
Дорога забита повозками, техникой. Очень много препятствий, дорога в сугробах, снежные заносы, а по целине, вдоль дороги, массами идут подразделения 19-й и 12-й дивизий, их интендантские группы, постоянно создаются заторы. Холод ниже 40 градусов по Цельсию. Вид отступающих войск удручающе действует на наши подразделения. Поток бредущих по дороге нескончаем, но мы движемся вместе.
16.01.43. В 6.00 майор Молнар передает приказ полковника Сюди поднять по тревоге войска южнее Марки. С шести часов 15 минут - отдых, короткая речь для подъема духа. Горячей пищи выдать не могу: кухня отстала во время марша. В семь часов 15 минут рота совершает марш в район севернее Марки, где выходит из подчинения Молнара и переподчиняется командиру 13-го пехотного полка… В 10.00 командир полка посылает роту в контратаку против разворачивающихся русских. Два часа длился интенсивный русский артиллерийский и минометный обстрел. Находимся в обороне. Задерживаем драпающих и возвращаем их на позицию. В 12 часов на нас обрушивается сильный заградительный огонь «сталинских органов» и минометов, затем нашу оборону прорывают. Много раненых, имеются убитые. Русские штурмуют высоту. Оружие выходит из строя, не выдерживая русских морозов. Замолчали заклинившие пулеметы, минометы тоже. Артиллерийская поддержка отсутствует. Повел лыжную роту в контратаку, штурмуем высоту, закрепляемся. Но русские давят, и все больше воинов устремляется назад. В 12 часов 30 минут русские нас сминают. Снова потери. Только 10 - 15 минут обладали высотой. Русские выходят в тыл соседней роте. Удается вынести раненых. Но 10 - 15 погибших вынести не было возможности.
Советский солдат в Воронеже
В 13 часов русские снова прут… Наш отчаянный штурм безрезультатен… Поддержка артогнем отсутствует. Даже мои автоматные очереди в толпу не способны остановить бегство… В 13 часов 30 минут на месте расположения полковой службы снабжения, что севернее Марки, мне, угрожая оружием, удалось с помощью 30 - 40 человек импровизировать временное сопротивление. Отдал приказ обходить Марки с юга. Около 14 часов по дороге к Дружному у последнего дома с маленькой группой удалось организовать сопротивление, затем находящуюся там массу перемешанных подразделений присоединить к нашей группе. Здесь я встретился с командиром 13-го пехотного полка, который отдал мне приказ об организации дальнейшего сопротивления. К 15 часам скопилась огромная масса солдат и офицеров из разбитых подразделений. Организация обороны проходила медленно. Беспорядочное бегство заградпостами остановить не удалось. Тем временем усилилась артиллерийская стрельба южнее и восточнее Марки, возникла угроза атаки танков. Устанавливаю связь с немецкими танкистами и прошу их сотрудничать. За истекшие десять минут, пока я был у немцев, толпа снова ударилась в бегство, сметая с пути заградпосты. Из моей роты нашелся один офицер. Я отдал ему приказ направляться в Дружный.
Мертвый фашист в освобожденном Воронеже
В 20 часов прибыл в Юдино. По пути из моей роты удалось собрать нескольких бойцов. Доложил полковнику Сюди и командиру 19-й пехотной дивизии, что издал приказ о сборе моих людей и намерен их искать, но, однако, имея в виду массовый отход, результата не жду. Через посредников по телефону доложил о ситуации начальнику штаба 23-й дивизии, так как из-за хрипоты не смог говорить. Предложил ввести самые жесткие заградительные отряды в Юдино и Хвощеватку.
17.01.43. В четыре часа 20 минут из роты удалось собрать 20 - 25 человек. Получил сообщение, что в Хвощеватке у коменданта тоже собрана группа. Через десять минут получил приказ командира 19-й пехотной дивизии возвращаться в комендатуру дивизии. Около пяти часов доложился командиру 510-го пехотного полка и попросил его совместно сдерживать волну бегства, помочь задержать и собрать моих людей. В шесть часов докладываю командиру 19-й пехотной дивизии о том, что несколько человек из моей роты снова разбежались, смешавшись с толпой отступающих. Командир дивизии приказывает присоединиться к штабу дивизии. Начальник караульной службы передает моих людей капитану Ирша (штурмовая рота).
В дальнейшем в штабе дивизии - отдел 1а, выполняю поручения. Докладываю, что по итогам боев никого из офицеров не могу назвать поименно как в числе отличившихся, так и трусов. В Юдино начальник снабжения и капитан Дюрка Золтан в перехвате драпающих и их реорганизации выполняли свой долг выше среднего. Из числа рядовых бойцов в штурме высоты и в ближнем бою отличились два солдата, которые уничтожили автомобиль противника, а также рядовой Гадо Йожеф. Он находился рядом со мной, самоотверженно воевал, но в ходе боев был ранен».
Русские не сдаются
Часть документов, вошедших в книгу Сергея Филоненко, - приказы итальянского командования. Вот, в частности, как командир чернорубашечников группы «Леонесса» Консул Сарду в конце октября 1942 года рекомендовал солдатам контактировать с населением оккупированных территорий: «Русский при твердом, но справедливом с ним обращении охотно работает и проявляет покорность. Для умиротворения, которое обеспечит бесперебойное снабжение и эксплуатацию территории в пользу нашей экономики, необходима твердая, но справедливая рука. Произвольные, ничем не оправдываемые опыты, реквизиции без вмешательства старост (всегда полезного) вызывают разногласия и угрожают безопасности армии. С другой стороны, принудительные меры, вызываемые требованиями войны, должны быть оправданны и разъяснены населению. Итальянский солдат должен доказать своим поведением, что он принадлежит к народу древней культуры. Что касается способов действия, то не следует допускать, чтобы они были истолкованы как слабость и снисходительность. Противодействия отданным распоряжениям, всякого рода насилие требует немедленных и энергичных репрессивных мер. Строгим, но справедливым поведением итальянский солдат должен служить лучшим пропагандистом фашистской родины».
Из циркуляров командования видно, что итальянцы не были настроены воевать решительно. «Едва противнику (то есть войскам Красной Армии. - Авт.) удается проникнуть в наше расположение и охватить наши части или подразделения с флангов или с тыла, как они сдаются в плен. Такое действие вошло в обычай на различных участках наших фронтов и применяется как нечто вроде нормальной тактики с полным убеждением, что использованы все оперативные возможности», - констатировал в марте 1942 года начальник генштаба итальянской армии Амброзио. Более того, как следует из того же циркуляра, у итальянцев были проблемы организационного, так сказать, свойства: «Некоторые военнослужащие, попав в плен, не знают высших руководителей и даже не знают их имен. Некоторые унтер-офицеры и ефрейторы не знают фамилий своих собственных командиров рот и взводов, а также фамилий своих собственных подчиненных». Или: «Некоторые командиры небольших частей (подразделений) покидали иногда свои собственные части, отправляясь лично во время боя на поиски вышестоящих начальников для получения у них приказов - вместо того чтобы использовать… средства связи». А из другого документа следует, что итальянские военнослужащие, попавшие в советский плен, «с большой легкостью сообщали противнику имеющиеся у них сведения в целях улучшения своей судьбы. Такое поведение, несомненно, заслуживает презрения противника, так как свидетельствует об отсутствии достоинства».
Итальянское командование, разумеется, пыталось поднять моральный дух солдат и офицеров. Например, командир 2-го армейского корпуса генерал Зангнери в сентябре 1942 года писал в циркуляре для подчиненных: «Уверен, что вы, мои храбрые офицеры, доблесть которых я оценил, поймете, что мы находимся здесь (на воронежской земле. - Авт.) не для героической смерти, а для уничтожения возможно большего количества противника, жертвуя собственной жизнью».
В том же циркуляре, озаглавленном, кстати, «Уроки, которые должны быть извлечены из последних боевых действий», генерал Зангнери отмечает: «Отбрасывание, оттеснение противника не дает никаких результатов. Наоборот, необходимо решительно стремиться к тому, чтобы русские солдаты, которым удается переправиться через реку Дон, не могли бы вернуться обратно. Все должны были бы уже понять, что если русский солдат еще на ногах, не уничтожен и не захвачен в плен, то мы снова увидим его перед собой в следующей атаке. Поэтому необходимо: вести сильные контратаки, направленные на Дон (откуда питается атака), а если необходимо, то и с тыла… Тот, кто перейдет через Дон, не должен перейти его обратно и, следовательно, должен быть уничтожен или захвачен в плен».
Русские побеждают
Один из важнейших документов книги Филоненко - доклад полковника Костина, старшего офицера Генштаба Красной Армии при штабе Воронежского фронта, о Воронежско-Касторненской операции, проведенной с 24 января по 1 февраля 1943 года. Он датируется 8 мая 43-го. Из него следует, что «за время наступательных действий войсками фронта разбиты 13-й и 7-й армейские корпуса немцев, уничтожены 3-й, 4-й и 7-й армейские корпуса венгров, полностью уничтожен альпийский корпус итальянцев. Взяты в плен один генерал и 12 штабных офицеров. Всего, по неполным данным, уничтожено: 29273 солдата и офицера противника, орудий разных калибров - 225, минометов - 390, пулеметов ручных и станковых - 683, автомашин - 1006, тракторов - 8, повозок до 3000, мотоциклов - 154, танков - 34». В виде трофеев было взято: автомашин - 8081, тягачей - 69, повозок - 8500, мотоциклов - 519, велосипедов - 11000, складов разных - свыше 700, танков - 72, самолетов - 41, винтовок - около 80000, орудий разных калибров - 503, минометов - 1300, автоматов - до 5000, пулеметов ручных и станковых - 1029, паровозов - 195, лошадей - 2929. В плену у Красной Армии оказалось свыше 25000 солдат и офицеров. «В жестоких боях наши войска, - говорится в докладе Костина, - также понесли большие потери: убитыми, ранеными и пропавшими без вести - 33363 человека… Кроме того, танков - 75, орудий - 98. Наибольшие потери понесла 4-я армия - 11668 человек, наименьшие потери 38-я армия -- 4197».
Разгром Воронежско-Касторненской группировки зависел от ряда факторов, в том числе двойного превосходства Воронежского фронта над противником в живой силе, десятикратного - в артиллерии, восьмикратного - в танках, а также «угрозы удара по флангам противника наступающими с севера войсками Брянского фронта и с юга войсками 40-й армии, 18-го стрелкового корпуса, 6-го гвардейского кавалерийского корпуса и 3-й танковой армии». Костин констатировал: «В ходе операции выяснилось, что связь со своей работой справлялась плохо… Управление войсками крайне затруднялось, были случаи от двух-четырех суток, когда вышестоящие штабы не получали информации от подчиненных им штабов, а следовательно, и не управляли ими»; «в ходе боя войска несли потери как в людях, так и в технике, но потери войск не возмещались, что приводило к понижению боеспособности…»; «госпиталя переполнялись ранеными, эвакосредства не справлялись со своей задачей ввиду малочисленного состава в войсках. Сануправление фронта с большим трудом обеспечивало эвакуацию раненых и больных…»; «к концу операции появилась большая растяжка тылов до 200 км, что крайне затрудняло своевременное снабжение войск… Следовательно, необходимо было с завершением Острогожско-Россошанской операции произвести перебазирование тылов, особенно 3-й танковой армии и 40-й армии, чего не сделало управление тыла фронта». Тем не менее Воронежско-Касторненская операция войсками Воронежского фронта, по мнению полковника Костина, «была проведена успешно и создала предпосылки для начала и успешного проведения Курско-Харьковской операции».
Подготовили Павел ПОПОВ, Константин ЧАПЛИН.
