Александр Енин, основатель групп компаний «Кедр» и «КДМ» рассказал 36on.ru о том, как создавал свой семейный бизнес. В одном интервью — история страны на примере предпринимателя из Воронежа, начиная с кооперативного движения и до наших дней. Вы узнаете о том, как в Воронеже по указке сверху создавались первые кооперативы и открывались малые предприятия, как появлялись компании с миллиардными оборотами, и как сегодня в бизнесе сочетаются мораль и экономический расчет.
1988 год. СССР
«Широкое развитие кооперативного движения названо в докладе Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева на XIX Всесоюзной партконференции одним из магистральных направлений радикальной экономической реформы». Из статьи в журнале «Огонек» №29 (1988 г.)
Воронеж. Александр Енин:
«Истоки семейного бизнеса уходят в конец 80–х годов. Слуги народа приняли решение организовать в стране кооперативное движение. Развитие шло по разным отраслям. В сфере производства оно формировалось почти насильственным путём: при различных предприятиях заставляли создавать кооперативы.
Я к тому времени уже имел опыт работы в мебельном деле — был руководителем производства, снабжения и сбыта на некоторых предприятиях. Естественно, я знал все тонкости производства мебели. Дефицит мебели на тот момент давал широкие возможности. Я познакомился с руководителем предприятия “Воронежоблмебельбыт”. Наши мебельные предприятия, их в области было пять, выпускали только стандартную мебель. “Воронежоблмебельбыт” первым в Воронеже стал делать мебель под заказ. Приходил человек, говорил, как хочет, и ему делали.
— А простой человек мог прийти?
Абсолютно любой. В каждом районном центре при комбинатах бытового обслуживания были пункты приёма заказа мебели. Там можно было заказать всё, что угодно. Хоть гроб. Оказывали услуги, кто на что горазд.
— Это выходило дороже?
Нет, это не было дороже. Тогда существовала жёсткая система ценообразования. Смета составлялась по строго выверенным стандартам, исключения туда-сюда были недопустимы.
Директор мне очень обрадовался. “Мне сказали, — говорит, — два кооператива открыть. Но хоть один я открою”. Ну, короче говоря, мы друг друга услышали, и я под эгидой его предприятия открыл кооператив, он назывался “Шпон”.
Было обязательное условие: в штате кооператива должно быть не менее пяти человек. Я включил туда супругу, двоюродного брата, дядю, ещё одного родственника. Тем самым набралась бригада. Я, найдя небольшое помещение в пригороде Воронежа, в посёлке Краснолесный, стал работать. Сначала я, конечно, всё делал на дому, потом арендовал помещение.
Что мне давал кооператив. Дефицит материалов, из которых можно было делать мебель, был практически стопроцентный. Купить что-то со стороны какому-то частнику было невозможно. А я у них всё это покупал. С отсрочкой платежей тогда существовала простая форма: я покупаю товар, они мне выставляют счёт, проходит несколько дней, и только тогда с меня снимают деньги. Учёт и отчётность были элементарными в виде простой формы декларации. Это такой листочек, где ты указываешь расходы, доходы, разницу и налоги. Если бы сейчас так все работали, это была бы фантастика. Страна поднялась бы с колен за полгода. Потому что там всё было очень понятно.
Первое изделие я сделал из отходов. Это была двухъярусная кровать. Первую партию, штук пятнадцать, продавал через комиссионный магазин. Себестоимость одной кровати выходила тогда рублей пятнадцать, продавал я их по 147.
Так я увлёкся этим делом. Принял на работу ещё людей. И начал производить мягкие раздвижные диванчики, кухонную мебель, — то, что пользовалось спросом. Сырьё приобретал уже не только через “Воронежоблмебельбыт”, но и на мебельных комбинатах. Потом начал производить мебельные щиты. И дело пошло».
1991 год. РСФСР
«В целях обеспечения необходимых организационных, экономических и правовых условий развития предпринимательства на территории РСФСР Совет Министров РСФСР постановляет: 1. Считать развитие сети малых предприятий в РСФСР одной из важнейших мер по формированию республиканского и местных товарных рынков и поддержке предпринимательской деятельности». Из Постановления Совета министров РСФСР от 18 июля 1991 г.
Воронеж. Александр Енин:
«В 91-м году появилась новая форма юрлица — “малое предприятие”. Если не ошибаюсь, я создал первое малое предприятие в городе. Потому что как только разрешили такую форму, я мгновенно зарегистрировал предприятие. Оно у меня до сих пор цело и работает успешно. Только уже не специализируется на мебели — жена больше двадцати лет на базе этого предприятия занимается торговлей.
На тот момент у меня работало четыре бригады. Я перешёл на натуральное дерево — делал резную мебель из берёзы, дуба. Бизнес развивался очень хорошо, пока не появились законодательные акты, которые строго регламентировали наличие сертификатов и всяких санитарных паспортов на изделия.
Я производил, к примеру, дубовый стол или шкаф. Там ничего, кроме дуба, не было! Тонировка, воск и лак. Всё! Но дай санитарный паспорт! И нас обрубили. Российских производителей. А из Польши везли голое ДСП, но с бумажкой.
— Видимо, не случайно это появилось. Пролоббировали интересы?
Само собой, стоимость санитарного паспорта превышала стоимость изделия в разы. А так как я делал разовые вещи, то на каждое изделия должен был иметь паспорт.
Однако желание производить мебель некуда не исчезло…
Как-то для большого заказа мне понадобилось приобрести партию столешниц. Их на воронежском рынке в широкой продаже не было. Заказал в Питере. Привёз целую фуру. Со временем я начал не только продавать столешницы, но и производить их сам. Так появилась компания «Воронежфурнитура». Я был единственным в Воронеже, кто это делал. «Ангстрем», «Мебель Черноземья», «Графская кухня», ряд других предприятий — ни у кого не могли купить декор, шканты и кромку с клеем, кроме как у меня. У других было намного дороже. Всё это я производил в Краснолесном. Надомники делали. Само собой, всё это было официально, как положено.
Потом я начал делать овальные фасады. Я был, наверное, первым в России, кто начал их кромить. Затем организовал торговую точку в Воронеже по реализации своей продукции. Сначала столешниц, затем фасадов для мебельщиков. Постепенно ассортимент продукции увеличивался. А так как рынок реализации комплектующих изделий для производителей мебели практически отсутствовал, то, естественно, эта точка пользовалась спросом. Она работает до сих пор. Были небольшие конкуренты, но сейчас уже никого не осталось. Мы практически лидеры.
Почему у меня получилось открытие этой точки успешным? Да потому, что я там продавал то, что сам производил. И ехали ко мне за тем, что нигде нельзя было купить, а если можно было, то только дороже. Я был, наверное, первым, кто догадался продавать комплектующие. К примеру, поступили в продажу посудосушители. Я тогда продавал 1 200 штук в месяц. Я стал считать. Если я продаю столько столешниц в месяц, значит, у нас в Воронеже производится 1 200 кухонных наборов. На стандартный кухонный набор нужно столько-то моек, петель, полкодержателей и ручек. Всё это я добавил в ассортимент. И получил приличную отдачу».
90-е годы. Россия
«Остается надеяться на разум вновь избранного руководства, которое, дай-то Бог, не удастся отвлечь воинственными кликами чиновничьей саранчи от проблем действительно определяющих судьбу страны — Чечни, урожая, финансовой стабильности, борьбы с преступностью и роста благосостояния населения. Каждый волен продлить меня в этом перечне. Уверен, список будет немалым», Лев Гущин (колонка редактора), «Огонёк» №30 от 23.07.1996 г.
Воронеж. Александр Енин:
«Постепенно наше предприятие стало разрастаться. В Воронеже появилась компания, которая научилась производить постформируемые столешницы. Мы стали сотрудничать. Было так. Они пришли ко мне, сказали, что хотят работать. Я ответил: «Я готов с вами сотрудничать, но только при одном условии — вы больше никому в Воронеже, кроме меня, не будете реализовывать свои столешницы». Они развернулись и ушли. Через два часа вернулись. Потому что производить, намного легче, чем продавать. Они, видимо, вложили немалые деньги в производство и упёрлись в тупик — продажи не шли. А как продавать — не могли понять. Я знал: человек не поедет покупать одну столешницу, ему нужно, чтобы в одном месте он мог купить сразу всё.
Постепенно наши хорошие отношения перешли в то, что сын Виктор стал у них соучредителем, потом им надоело заниматься этим бизнесом и они ему продали свои доли. Так в руках нашего семейного бизнеса оказалось предприятие под названием «Кедр», который производил на тот период только столешницы».
Начало 2000-х. Россия
Официальные курсы ЦБ России на 29-31.01.00: доллар США —28,55, евро — 38,23.
Воронеж. Александр Енин:
«Вначале 2000-х мы открыли филиалы в Липецке и Белгороде. Ситуация была такова, что возникла необходимость развития торговой сети. Скажем, закупаем мы товар на три фуры. Привезти его — это одна цена. Закупаем в два раза меньше, полторы фуры, а цена выше. Филиалы были нам выгодны.
В это же время мы приобрели в Семилуках часть завода, который до всех реформ и реорганизаций в стране, производил бытовую химию, и перевели туда «Кедр». Стали отлаживать производство на выпуск более качественной продукции.
Потом начали расширять ассортимент. У нас появились нестандартные столешницы, оборудование по производству фасадов. Постепенно фабрика стала производить столешницы и фасады в огромном количестве. Это сказалось на качестве. На рынке комплектующих для мебели мы стали проигрывать.
Четыре с лишним года назад мы решили построить новую фабрику по производству столешниц. И параллельно расширить площади по производству фасадов. Нам это удалось. Мы построили завод площадью 4 500 кв м с современным импортным оборудованием автоматической линии по производству столешниц, фальш-панелей и нестандартных изделий. В последующие годы мы построили ещё несколько предприятий площадью 1 000, 2 700 и 5 700 кв м.
Это не всё. Мы построили завод, который выпускает уникальную продукцию. Нигде больше, кроме нас, не выпускают столешницы толщиной 56 мм. Эта идея пришла после поездки в Америку, где мы увидели такие «блинчики». Такие столешницы пользуются спросом на рынке России, Казахстана и Белоруссии. Мы решили запатентовать новую столешницу. Заказали под неё оборудование, построили здание. Полгода, как процесс запущен. Продажи пока ещё идут вяло, но интерес есть, мы в этом убедились на осенней выставке, дело, сто процентов, пойдёт.
Есть у нас и фабрика по производству матрасов. Мы делаем около 20 видов разных матрасов. Предприятие вышло на прибыль после двух с половиной лет работы. Связано это не с тем, что мы плохо делаем матрасы, а в том, что на этом рынке присутствуют очень серьёзные брендовые игроки, которые говорят: “Покупайте наши матрасы, они у нас особенные”. Хотя в матрасах ничего нового за последнее время никто ничего придумать не смог. Все используют одно и то же сырьё и технологии. Но мы всё-таки выдержали конкуренцию.
— А все эти рассказы о каких-то волшебных свойствах матрасов?
Это всё сказки. У наших конкурентов матрас стоит в два раза дороже, но по качеству наш не уступает. Нам пришлось долго и упорно убеждать всех, что ребята, наши матрасы ничем не отличаются. Но так как матрасы у нас люди покупают раз в шесть, десять лет, то, естественно, очень сложно убедить человека, что не стоит гнаться за брендом».
Наши дни. Россия
Официальный курс доллара, установленный Центробанком России на выходные и понедельник, 26 января, снижен на 2 руб. и составил 63,3930 руб./$, курс евро понижен на 3,87 руб. — до 71,9067 руб./€. Из газеты «КоммерсантЪ» от 23.01.2015 г.
Воронеж. Александр Енин:
«У нас с сыном была мысль самим начать производство мебели. Заманчивая идея, потому что производить мебель нам было бы исключительно просто. Мы могли бы производить и продавать мебель дешевле, чем кто-либо. Но… Есть у нас в России моральная сторона вопроса. Если мы начнём производить мебель, мы всё равно всех не обеспечим, но мелкий и средний производитель на нас очень сильно обидится. Скажут, что мы играем на том, что у нас есть в руках. И тогда мы потеряем основного нашего клиента. Мы произведём и продадим один стол дешевле, чем они, но мы потеряем свой авторитет. Пока есть возможность держать руку на пульсе сегмента комплектующих для мебели, мы будем это делать. Мы для себя твёрдо решили: “Никогда в жизни мы не будем производить мебель”.
— Это больше моральный выбор или всё-таки расчёт?
Мне кажется, что это всё-таки больше расчёт. Потому что охватить необъятное невозможно. А рынок сломать можно.
— Как обстоят дела в бизнесе в связи с экономической ситуацией в стране? Продажи не падают?
Да вы что. Мы сейчас даже регулируем заказы ценой. Чувствуем, нас давит заказчик, и повышаем цену. Иначе невозможно. Мы даже собирались построить новую уникальную фабрику, которая нам необходима как воздух — мы физически не справляемся с заказами на производстве. Но вовремя отказались от этой идеи, как будто чувствовали грядущие проблемы с валютой.
— Это о чём говорит? Что люди хорошо живут? Всё нормально?
Мы уже сегодня экспортируем свою продукцию в Казахстан, Белоруссию, ведём переговоры о поставках с Киргизией. Это о чём говорит? О том, что мы можем уже и в Европу свою продукцию отправить. Нам уже пора туда двигаться. И сейчас мы этим занимаемся. Я считаю, что у нас в России всё хорошо.
Сейчас нам хотят преподнести, что у нас кризис, что мы плохо живём. Да не верю я в это! Не знаю, когда меня смогут в этом убедить. Естественно, сейчас люди начинают аккуратнее обращаться с деньгами. Но были кризисы в 60-е, 80-е годы, когда на полках магазинов ничего не было. Тогда было понятно, что это кризис. А когда у нас бутики на каждом шагу, магазины забиты и той, и другой продукцией, да не верю я в кризис!
Не так давно мы построили фабрику площадью пять тысяч семьсот квадратных метров. За сто миллионов построили, за сто тридцать миллионов оборудование поставили. Плюс оборотные. Оно нам надо было? Когда мы окупим это ещё, честно говоря, не известно. Но мы это сделали! Разве в кризис люди будут творить такие чудеса? Вкладывать по 200–250 миллионов денег в то, что окупится через четыре года?
— Сейчас очень много апокалиптических настроений. Чуть ли не о конце света говорят. Мол, всё к этому шло и будет всё хуже и хуже. Недавно выступал Греф, сказал, что весь мир живёт по одним экономическим законам, а мы пытаемся что-то своё придумать. Очень тревожно становится. Сейчас действительно самое худшее время для предпринимателей или это надуманно?
На благотворительном вечере у губернатора у нашего митрополита Сергия проскочила такая фраза: “Я вам желаю всего хорошего, особенно в такие тяжёлые времена, как сейчас”. Я соседям по столу говорю: “Мужики, я не ослышался? Скажите, пожалуйста, вы помните, чтобы у нас были не тяжёлые времена?”. Они все говорят: “А когда они были в России лёгкие?”. Не было такого! Никогда! Лёгких времён для тех, кто занимался бизнесом, не существовало. И я сомневаюсь, что когда-либо будут существовать.
У нас из-за того, что всё время идут какие-то новшества, никто не успевает отработать по новой схеме. Как умудриться выжить в таких условиях? Не каждый выдерживает.
На бумаге вроде всё хорошо, и президент говорит о поддержке, но никто на это не обращает внимания, каждый всё равно роет своё. Тяжело. Путин в своём обращении к федеральному собранию чётко сказал: “Я запрещаю мешать бизнесу работать”. Но вот в одной из моих компаний с 30 июня идёт налоговая проверка. Им дали команду сверху: “Найдите что-нибудь!”. До сих пор ищут. Уже в слёзы кричат: “Ну, что мы найдём, если искать нечего?!”. Вот пример того, как нам мешают работать. Вроде ерунда, а с другой стороны, мы тратим на них время, нервничаем. Вся эта мышиная возня порядком надоела. Ты вложил деньги, законным образом всё сделал, по госэкспертизе всё прошёл, как положено. Нет, давай мы его ещё поковыряем!
Последние несколько лет мы сотрудничаем с местными властями, районными, областными. Стало хорошо. Нас не только видят и слышат. Нам помогают! Счастье, когда не мешают, а тут ПОМОГАЮТ! С появлением Гордеева это стало чувствоваться, да и общий политический фон видно влияет. Нами даже гордятся… Это очень приятно.
— Ну, им, наверное, тоже важно показывать результат.
Меня это поначалу удивляло и настораживало: «А почему это такое хорошее отношение стало к бизнесу, к производителям?». А потом до меня дошло: “Так и должно быть, это же их работа!”.
И когда я понял, что это их работа, мне легче сразу стало. Они стали понимать, что я понимаю, что это их работа. Как просто всё, оказывается!
— Может, всё и встанет в свои пазы, на место?
Да должно встать.
— Ну, ждём.
Каждый должен занять свою нишу. И хотя я так пессимистично рассуждаю, анализируя две экономики — нашу и Европы, это моё личное восприятие. Паники никакой нет. Постепенно всё становится на свои места».
Материал подготовили: Андрей Долженков, Юлия Репринцева
Фото: Алёна Платонова
