12 ноября в рамках проекта «Открытое пространство» в Воронеже прошла лекция «Коррупция в России – пределы возможного». В свете последних событий эта тема особенно актуальна для Воронежской области – наш регион попал в список субъектов, где чаще всего дают взятки.
О том, что такое коррупция, чем она опасна для общества, и как с ней бороться, рассказала основатель «Трансперенси Интернешнл – Россия», заведующая проектно-учебной лабораторией антикоррупционной политики Высшей школы экономики Елена Панфилова.
Борьба с коррупцией – только на бумаге
– Центр «Трансперенси Интернешнл – Россия» открылся в 1999 году. Тогда в Российской Федерации не было ни закона о праве на доступ к информации, ни законодательства о декларировании доходов и имущества, ничего не было известно про конфликты интересов, не регулировались госзакупки. Страшно сказать, но до декабря 2008 года не было единого определения слова «коррупция». Каждый думал, что хотел. Кто-то говорил, что это откат, кто-то – что взяточничество. Кто-то считал, что коррупция – это кумовство, кто-то – что сговор, кто-то говорил о торговле влиянием, – рассказывает Елена Панфилова.
Помню, как я читала лекцию в прокуратуре в дремучем 2004 году, рассказывала про виды коррупционных преступлений. В определении коррупции было все, что я только что упомянула. После лекции ко мне подошел довольно известный прокурорский товарищ и сказал: «Чтоб вы знали, девушка, откат – это не коррупция. Откат – это экономический инструмент». И ушел. Мне даже нечего было возразить, потому что закон на тот момент вообще ничего не говорил.
По словам Елены Панфиловой, сейчас борьба с коррупцией продвинулась, по ее ощущениям, только на бумаге. На сегодняшний день все соответствующие российские законодательные акты занимают порядка 237 тысяч страниц, Россией подписаны 3 конвенции противодействия коррупции. В нашей стране 13 ведомств занимаются борьбой с мздоимством, в этом участвуют также прогосударственные и независимые общественные организации. Однако коррупции не становится меньше, сокрушается Елена Панфилова.
«Коррупционная молекула»
После долгого изучения коррупции ученые и просто неравнодушные жители России все же смогли найти толкование этого явления – «злоупотребление служебным положением, публичными ресурсами и вверенными ресурсами в личных целях». Елена Панфилова объяснила значение последней фразы в этом определении:
– Коррупция есть и внутри бизнеса. Менеджер может злоупотребить ресурсами, вверенными ему акционерами и владельцами, и начать заниматься не защитой интересов компании, а наполнением своего кармана.
Далее преподаватель Высшей школы экономики рассказала о «коррупционной молекуле», или элементах коррупционной системы. У нее есть три составляющие. Первая – «должностные полномочия»: чтобы чем-то злоупотреблять, надо что-то иметь. Вторая – «недостаток контроля» внутреннего и внешнего. Внутренним контролем должны заниматься Счетная палата, прокуратура и Центральная избирательная комиссия. Им необходимо следить за деньгами, соблюдением законов и за людьми, которые «исполняют свои функции на средства, являющиеся бюджетными и публичными ресурсами» соответственно. Внешний контроль лежит на плечах журналистов, гражданского общества и отдельно взятого индивида.
Третья составляющая «коррупционной молекулы» – это алчность. По мнению Панфиловой, только греховное стремление, помещенное в систему, может привести к коррупции – без этого качества, люди вряд ли будут совершать преступления.
«Неси с работы каждый гвоздь – ты здесь хозяин, а не гость»
Как рассуждает Елена Панфилова, если с первыми двумя пунктами бороться еще можно, например, административной и судебной реформой, то с третьим - большие проблемы. Здесь поможет образование и просвещение. Но как это сделать?
– Сколько езжу по стране с лекциями, столько вижу такую картину: мы убеждаем убежденных. Раз вы сюда пришли, вас уже интересует эта тема. Что-то я не вижу здесь в массовом порядке товарищей коррупционеров или людей, которые считают, что борьба с коррупцией не нужна. Я уточняю и так существующее внутри вас знания о том, что это не очень хорошо и что с этим нужно что-то делать. Так? Мы продолжаем вариться внутри своего круга.
Я как-то попыталась выскочить за его пределы. Читала лекцию в саду имени Баумана в Москве. В субботний летний день там были пять пенсионерок с пуделями и йоркширскими терьерами, четыре мамочки с колясками, обширная группа в маечках с пивом, пять целующихся пар, молодежь, играющая в волейбол. Коллеги сказали, что мне нужно идти к молодому поколению. Там был один из представителей молодежи, парень на вид 17 лет. Он сказал: «Елена Анатольевна, вы все правильно говорите – коррупция, она везде. Вот мой батька говорит: “Неси с работы каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость”». Тогда я поняла, что нужно идти к его родителям.
На лекции по профессиональной этике в московском университете МВД один из студентов вообще сказал: «Мне так нравятся ваши лекции. Так интересно, как в Британии устроена этика, зарплаты – по труду, все замечательно. Но вы понимаете, что первое, что я должен сделать после выпуска – это отбить бабки, которые заплатили родители для поступления сюда?» И опять, куда мне идти? К родителям. А как добраться до не убежденных родителей, до тех, которых много в нашем обществе и которые считают, что «да, коррупция – это вообще ужасно, но для меня лично, это вообще-то полезно».
Цена жизни 95 человек – 1000 рублей
По словам Елены Панфиловой, в России сейчас процветает бытовая коррупция, с которой многие жители страны уже свыклись. К ней относится «взятка комфортом» – например, когда люди дают деньги для того, чтобы ускорить оформление бумаг и решение других проблем, а также «взятка выживания», которую люди давать не хотят, но приходится. Например, когда многодетной матери предлагают отдать ребенка в ясли на другом конце города бесплатно, а за деньги находят более удобный вариант.
– Мы оправдываемся, что в принципе эта маленькая взятка дает нам возможность выживать в этом агрессивном коррупционном пространстве: «Это такая ерунда, 1000 рублей, ну что у нас нет денег?». Все как-то забывают, что в августе 2004 года две террористки-смертницы попали на два самолета, вылетавших из «Домодедово» за взятку в 1000 рублей. Деньги они дали сотруднику службы безопасности за то, чтобы не проходить безопасность. Погибло 95 человек.
Мне часто говорят: «Это ерунда, такая маленькая коррупция! Давайте заниматься большими формами?». А давайте так скажем семьям этих 95 людей, жизни которых купили за 1000 рублей? Человек, который получил эту взятку, отсидел 4,5 года и давно вышел. А тех людей уже не вернуть, – говорит Елена Панфилова.
Режим Фухимори
Преподаватель Высшей школы экономики считает, что изменить отношение людей к бытовой взятке может только государство, причем «под воздействием большого сочетания факторов внутреннего и внешнего давления»:
– Когда мне говорят, что это невозможно, я говорю, что возможно. Пример – перуанский режим Фухимори. Тогда Перу был только один канал, одно радио и одна газета, не было политической конкуренции – кого убили, кого в тюрьму посадили, гражданского общества тоже не было. Президент Альберто Фухимори и глава национальной разведки Владимиро Монтесинос правили этой страной, создавая фабрику коррупции внутри элиты и обирая все население. Но режима Фухимори больше нет. Что для этого потребовалось?
Один журналист решился отнести запись, попавшую к нему от одного депутата, одному прокурору. Прокурор, прослушав запись, обнаружил состав преступления и решился пойти к судье-женщине. Эта женщина решилась выдать разрешение на возбуждение дела в отношении президента страны – Альберто Фухимори. И когда всех этих троих попытались буквально закатать в каток, люди стали выходить на улицу и поддерживать их. Не гражданских активистов. А собственного прокурора, судью и журналиста. Товарищ Фухимори посмотрел на это и понял, что вот-вот наступят правовые последствия и давление с гражданской стороны. Он вспомнил, что он японец, и полетел прятаться в Японию. Правда, его выдали.
В результате действия троицы и поддержка общества сработали. Монтесинос, Фухимори и еще 200 человек сидят, в бюджет были возвращены более 500 млн долларов.
Получается, что бороться с взяточничеством возможно, но именно в сочетании правовых инструментов государства, систем внутреннего контроля, и внешнего – со стороны общества.
Гигиеническое правило мздоимца
– Наблюдая за тем, что происходит в нашей стране, я вижу, что все антикоррупционные инструменты разложены на столе. Другое дело – что государственная антикоррупционная машина работает выборочно – три раза в год надо сажать губернатора, два – мэра, два – депутата, два – члена областного собрания… Но все это не производит впечатления системного усилия. Это какая-то выборочная история о преследовании тех дел, на которые уже невозможно не обращать внимания. С другой стороны – общество становится активнее. Людей, которые задумываются, все больше и больше. Мы видим растущее качество расследований против коррупции.
Но чем быстрее растет антикоррупция, тем быстрее должностные лица учатся обходить ее. Поэтому сейчас нам нужно сделать второй рывок после 1999 года.
В большой коррупции – где взятки берут высшие должностные лица – у правоохранителей очень ограничены средства для выявления преступления и поимки. Для этого нужно поймать с чемоданом. Это происходит крайне редко. Дело в том, что у публичных должностных лиц всегда работает гигиеническое правило: где бы ты ни был – у друга, у коллеги, в ресторане – никогда не бери в руки ничего такого, о содержании чего ты точно не знаешь.
Но, тем не менее, вся большая коррупция не наличная – это переводы в оффшоры, транзакции между оффшорными компаниями взяткодателя и компанией, которая зарегистрирована на взяткополучателя. И тут мы видим, что в современном мире противодействие коррупции все больше и больше свыкается с борьбой с отмыванием преступных доходов. Мы не можем поймать человека на получении взятки, но на легализации можем – на счетах и собственности за рубежом. Мы можем увидеть результат незаконного обогащения.
И нужно разрабатывать все новые и новые инструменты, потому что их пока даже в мировом масштабе не достаточно много. Только сейчас весь мир задумался о создании реестров бенефициарных собственников оффшоров, чтобы увидеть, куда эти деньги идут. Но это все находится в начальной стадии. Россия не отстает от других стран, мы тоже пытаемся участвовать в этом инновационном процессе, – рассказывает Елена Панфилова.
Три вопроса из зала
– Если бы у вас была золотая рыбка, какие бы три желания в области антикоррупции вы загадали?
– Дорогая рыбка, сделай так, чтобы мне больше не задавали вопросов о том, что существует некая русская коррупционная ментальность. Что мы обречены быть коррумпированными, потому что Иван Грозный начал – не нам это менять. Что в 2017 крадут бюджет на постройке ракеты, а виноват в этом Меньшиков, а не те, кто крадет. Хотелось бы, чтобы эта история прекратилась. Потому что это не правда. Иначе получается, что Бог большой затейник. Он раскидывал этот ген таким волшебным образом, что по границе с Финляндией не просыпалось?
Втрое желание. Страшила попросил мозгов, а я попросила бы, чтобы люди стали чувствовать себя гражданами. Чтобы они не только платили налоги и ходили на выборы, но и еще чуть-чуть думали, зачем это делаеют, и куда это идет.
Также хочу попросить, чтобы бизнесмены не пытались усидеть на двух стульях. Сначала они кричат: «Нас обирают». Но при первом удачном случае заносят деньги. Пора определиться – либо туда, либо сюда. Для начала мне бы этого хватило, а дальше мы справимся.
– Является ли борьба с коррупцией опасной для жизни?
– Да, борьба с коррупцией опасна для жизни. Когда я руководила центром «Трансперенси», мне, к сожалению, пришлось поехать на похороны руководителя нашего отделения в Руанде – того самого прокурора из истории про режим Фухимори. Он расследовал коррупционные схемы двух полицейских, и его просто убили. Потребовалась поездка целой нашей делегации, чтобы дело сдвинулось с места. В итоге их посадили. Одного на 20, другого на 25 лет.
Наш опыт показывает, что да, это опасно. Но угрожают тебе люди не те, у которых миллиарды. Небожители не очень в курсе «копошения муравьев под ногами орлов», как это они называют. Они ничего не знают, ничего не читают. Опасны главы управ и люди, находящиеся на том уровне, где проще нанять человека с битой.
– Какое наказание является самым эффективным в борьбе с коррупцией?
– Коррупция – это одно из правонарушений, на которые идут, чтобы получить результат в конце. Там должны быть в итоге дача, яхта, машинка. Они меньше боятся больших сроков, чем того, что у них все это заберут. Иначе все это обессмысливается. Мы знаем тысячи коррупционеров, которые отсидев спокойно сроки в 4-7 лет, выходили, и все было при них. А что, если бы их даже не сажали, а отбирали все, и из зала Басманного суда они выходили бы «голенькими» на улицу с запретом занимать определенные должности и с полным изъятием всего, что было нажито тяжелым коррупционным трудом. Это, мне кажется, пострашнее будет.
