На окраине села Семидесятное в Хохольском районе стоит старенький дом. В нём живут те, кто хочет навсегда избавиться от наркотиков. Вокруг дома нет забора – хочешь, уходи. Бывали случаи, что люди уходили. Но на самом деле ограды есть, и очень мощные. Наркотики воспринимаются в центре не как основная проблема зависимого человека, а как следствие греховного образа жизни. Отец Евгений постоянно занимается строительством оград в сердце и разуме своих подопечных. Это ограды Церкви от греха.
Иван-чай
В советское время в Богоявленском храме была швейная фабрика, по периметру выстроены подсобные помещения. Несколько лет назад их отремонтировали. Теперь часть построек отдана под нужды общины храма, а в другой части живёт отец Евгений с семьёй.
В небольшом кабинете священника стол и полки, доверху забитые книгами. Здесь проходит первая встреча каждого зависимого с отцом Евгением, отсюда же через год они выходят в новую, трезвую жизнь.
– У некоторых людей, переставших употреблять наркотики, есть своя культура чаепития. Они понемногу покупают хорошие сорта чая и встречаются на квартирах, – рассказывает отец Евгений, включая электрический чайник. – Чай на встречи приносят в пакете из газеты или целлофане от пачки сигарет, запаянном сверху (способ упаковки марихуаны - ред.). Обмениваются сортами, заваривают чай, нервничают при этом. Решают, кто будет пить первым, а кто - заваренный повторно. Выпьют, садятся на корточки и с удовольствием закуривают. Всё это по атмосфере очень похоже на то, что происходило с ними раньше в притонах. Мы предлагаем им пить Иван-чай. Он укрепляет иммунитет, выводит токсины из организма. Мало кто знает, что до революции экспорт Иван-чая приносил российской казне больше дохода, чем золотые прииски и продажа мехов.
В углу кабинета священника лежит несколько больших пакетов с травами, в том числе и с Иван-чаем. Отец Евгений повезёт их в реабилитационный центр, который находится за семьдесят километров от города в Хохольском районе в селе Семидисятное.
– Один из сотрудников епархии отдал домик в селе для нужд центра. Бабушка по состоянию здоровья оставила его десять лет назад. Дом за это время обветшал, а бомжи привели его в такое состояние, что сами уже не могли в нём находиться. Там были только стены, внутри – всё загажено. Собрал нескольких волонтёров – ребят, которые уже находились в ремиссии. Мы выезжали туда, устраивали субботники.
Постепенно дом привели в жилое состояние, оборудовали молитвенную комнату, кухню, спальню. Восстановили подсобные помещения, чтобы завести живность.
– Когда мы начинали работу, материальная база была нулевой, а программа деятельности огромной. Под программу мы нашли какие-то средства, чем-то помогал Собор. Но фактически реабилитационный центр существовал за счёт того, что жертвовали родители подопечных. Это такие суммы, которые не влияли на развитие. Основные средства мы находили у людей неравнодушных. Хотя нужно сказать, что неравнодушных к проблеме наркомании очень мало. Люди считают, что наркоманы в обществе – это грязь, что их надо ставить лицом к стенке. И пулю в затылок...
Возьмите меня, на полу готов спать
Большинство центров реабилитации представляет собой некие комбинаты с чётко просчитанной экономикой, где работа поставлена на поток. За определённую плату сюда берут всех желающих, при этом не всегда учитывая различный возраст, стаж и вид наркотика, который они употребляют. По просьбе родителей или родственников могут даже доставить наркомана в центр насильно и посадить под замок. Есть центры, в которых приковывают цепями реабилитантов и избивают их, чтобы сломать личность и создать сильнейший стресс, а потом начинают «выстраивать» человека заново. Пребывание в таких заведениях кому-то помогает, кому-то нет.
Такие методы работы не соответствуют православному пониманию человека и мира.
Отец Евгений стремится к индивидуальной работе с каждым зависимым. Сначала священник старается достучаться до души и разума человека, а увидев отклик, желание изменить жизнь, начинает уже вести речь о курсе реабилитации.
– Были случаи, когда родители наркомана просили взять человека на реабилитацию, но я видел, что он ещё не готов, что нет искреннего желания, и человек до сих пор не признаёт проблему. Некоторые родители просят провести реабилитацию за летние каникулы, чтобы от учёбы не отстать. Боятся отстать в учёбе, а сына потерять не боятся, за лето его вообще у них может не стать. Несколько месяцев - это не то время, за которое человек может измениться. Мы вынуждены отказывать и рекомендуем другие центры, но только те, которым доверяем.
От родственников в центре просят финансовой поддержки по возможностям семьи. Фиксированной оплаты за реабилитацию нет. Минимум – это стоимость питания. Пропускная способность центра - от 20 до 40 человек в год. Как признаётся отец Евгений – это капля в море. Но именно строгий отбор людей, у которых есть искреннее желание завязать с наркотиками, позволяет работать на результат. Из 60 человек проходивших реабилитацию в ремиссии более 3,5 лет находится 1 человек, от 1,5 – до 2,5 лет - 7 человек, от 9 месяцев до 1,5 лет – 20 человек. Наркологический диспансер снимает с учёта наркоманов, если они не употребляют 5 лет. По мнению врачей, результаты деятельности этого центра весьма неплохие.
– Первые три дня после приезда в наш деревенский дом нет никаких требований. Но на четвёртый нужно вливаться в график, вместе со всеми становиться на молитвенное правило, вместе со всеми сидеть на занятиях. Месяц мы смотрим на поведение человека и принимаем решение, оставлять его или нет. Бывают случаи, когда просили уехать, есть те, кто уходят сами.
О том, как попадают в центр к отцу Евгению, рассказывает один из его подопечных. Вадим не смог с первой попытки влиться в жизнь общины. Пробыв месяц, он посреди ночи ушёл за 30 километров в районный центр, а оттуда уже уехал в Воронеж.
– За помощью обращался изначально только к врачам, чтобы сбить дозу. Брат у меня первым прошёл реабилитацию здесь. Уже четвёртый год не употребляет. Батюшке при первой попытке я сразу заявил, что да, употребляю, но я не наркоман. Я же не ворую, "закладки" не ищу. Всё, что мне нужно, привозят, и это не мешает мне жить. Приехал в центр на месяц, а потом ушёл пешком. Наркотики начали меня уносить. В ход пошёл дезоморфин, отказала нога. Попал в больницу с заражением крови, ногу хотели отрезать, была предсмертная ситуация. Выкарабкался, но в ход пошёл героин. Через полтора года позвонил батюшке, пришёл и слёзно попросил, чтобы он взял меня снова. Хоть куда, хоть на полу спать... Здесь в себя пришёл, очистился.
Вадим употреблял наркотики 7 из своих 28 лет, последний год «соль».
Учился в авиационном университете.
– На последних курсах собрался определённый круг людей. Ходили в клубы, там начали нюхать амфетамин. Буквально через несколько месяцев в ход пошёл героин. В день, когда я защитил диплом, нас принял наркоконтроль. Товарищи мои не успели защититься, их отчислили, а меня не тронули. Получил распределение на авионесущий крейсер «Адмирал Кузнецов». Был очень рад, считал, что все наркотики останутся в Воронеже. Через два месяца ко мне приехал брат. Он тоже офицер, у него тоже были проблемы с употреблением. Поехали в бар в Мурманск и там нашли человека, который нам продал. Оказалось, что на севере наркотики продают на каждом углу, причём если в Воронеже грамм героина стоил 1500 рублей, то там 500 рублей. С зарплатой офицера и такой ценой я очень сильно залез на это дело. На службе всем стало понятно, уволился, вернулся в Воронеж.
Посчитать то, что упустил
Программа предполагает девять месяцев проживания в селе и 3 месяца при храме в Воронеже. Работа ведётся по методике, созданной синодальным отделом патриархии, и методике «12 шагов».
– Мы учим преодолевать страсти. Церковь смотрит на наркотик не как на основную проблему наркомана, а как на следствие греховного образа жизни. Чтобы исцелить человека, надо изменить его жизнь.
Человек анализирует, как появилась зависимость, какой ущерб нанесла. Есть, например, такая работа, как инвентаризация. Подсчитываются траты на наркотики, на адвокатов, взятки правоохранительным органам, все косвенные расходы, связанные с употреблением.
– Очень сильный мотивационный момент, когда становится ясна эта сумма. В среднем за 10 лет это около 20-30 миллионов рублей, рассказывает отец Евгений. – Человек начинает задумываться, как бы он и его семья жили, если бы эти деньги были потрачены с пользой, а не на медленное убийство себя и родных.
Прорабатываются вопросы общения с кругом бывших друзей, которые продолжают употреблять, расписывается программа возвращения долгов. Причём не только материальных, но и моральных по отношению к родителям и другим родственникам. Ведется работа с духовной жизнью, которая является главной частью реабилитации. Бывший наркоман становится воцерковленным человеком.
Полгода человек прописывает свои проблемы, ещё полгода – исполняет ответственное послушание. Он руководит каким-то направлением, например, кухней или хозяйственным двором. Работы в центре много. Это и огород, и уход за животными, постоянно что-то строится и ремонтируется. Это позволяет восстановить навыки коммуникации с другими людьми не в рамках употребления наркотиков.
– У наркоманов всё очень легко решается. В случае чего «А ты чё, да ты на себя посмотри». Мы сразу разбираем это. В чём была ошибка, как надо было правильно реагировать, как поступить.
На завершающем этапе человек переводится в более сложные условия, в город. Формируется группа из 4-5 человек, они начинают работать при храме, потом искать работу, жильё, восстанавливать отношения с семьёй.
Все надежда на Бога и батюшку
– Когда они возвращаются в город, им очень важно научится расходовать деньги. Они привыкли жить одним днём, и чаще всего первая покупка – это айфон. Он может зимой в летних кроссовках ходить, но айфон купит. Мы обсуждаем траты с первых зарплат.
По подопечным отца Евгения видно, что прислушиваются они к каждому его слову. Утром после молитвы все сели пить чай с травами. Отец Евгений рассказывает о годах обучения в семинарии, что такое послушание, доверие к людям и больший жизненный и духовный опыт. Вспоминает историю о том, как семинаристы пересаживали огромный куст сирени. Обсуждая эту историю, реабилитанты приходят к выводу, что настоятель заставил семинаристов поверить, что невыполнимых задач нет.
– Изменений со мной много произошло. Я здесь другую жизнь увидел, понял, что есть надежда. Но пока я не готов что-либо самостоятельно предпринимать, – говорит Сергей, обитатель центра, который употреблял наркотики 23 из своих 40 лет. – Все важные решения, которые я принимал сам, приводили к печальным последствиям. Одна надежда - на Бога и батюшку.
На вопрос, как же он будет жить без руководства отца Евгения после окончания реабилитации, Сергей ответил, что Бог всегда будет рядом.
Наркотики Сергей попробовал, когда учился в институте.
Но не в компании однокурсников, а в уличной компании.
– В начале 90-х годов мы не понимали, какие бывают последствия. Это было модно, считалось, что все нормальные ребята употребляют. Это не казалось чем-то страшным, не казалось бедой.Употреблял с некоторой периодичностью. Устроишься на работу, полгода работаешь, вроде всё хорошо, деньги есть. Думаешь, что надо расслабиться, уколешься и считаешь, что всё под контролем. Через неделю снова уколешься, потом через четыре дня, через три, и начинаешь каждый день. Становится всё равно, замечают ли это на работе или нет. Потом работу теряешь, начинаешь криминалом деньги доставать...Раньше реабилитационных центров не было. В больнице три недели под капельницей полежишь, одумаешься, начинает казаться, что все будет хорошо. Устраиваешься на работу, через какое-то время - заново.Попал в тюрьму на 8 лет. И там употреблял, а за год до освобождения начал серьёзно задумываться, как дальше жить. Вышел и продержался четыре месяца. Сначала попал в светский центр реабилитации, потом сюда. В светском центре делают упор на то, что надо менять личность. Здесь предлагают меняться кардинально, и наркотики - это только одна из проблем, которую надо решить.
Новое обличье старой беды
Со стороны может показаться, что проблема наркомании, в отличие от девяностых годов, когда о ней активно говорили, пошла на спад. Всё реже в СМИ встречается информация о закрытых правоохранительными органами притонах и точках, из квартир, где жили зависимые люди, перестал идти резкий химический запах. Но наркоманов не стало меньше, изменились наркотики, они стали дешевле, упростились способы их продажи и потребления.
По данным УФСКН, наркотиков в России приобретается на 4,5 миллиарда рублей. У нас в Воронеже за 2014 год было изъято 11 килограмм синтетических наркотиков, а это в 22 раза больше, чем за 2013 год. За 3 месяца 2015 года изъято 14 килограмм. То есть, по прогнозу, рост - в сто раз! С героином почти такая же ситуация. Если раньше изымали 9-13 килограмм, то за прошлый год изъято 94 кг.
На учёте в области стоит в среднем около 15 тысяч наркопотребителей. Цифра сильно с годами не растёт, так как на учёт становятся далеко не все.
Первая беда заключается в том, что изменилась форма распространения наркотиков. Раньше продажа шла через цепь посредников, которых потребитель должен знать лично. Сейчас всего лишь нужно найти в Интернете телефонный номер, увидеть его можно даже на стенах домов и в общественном транспорте. По этому номеру человек скажет, на какой счёт перевести через платёжный терминал деньги, а после перевода денег расскажет, где находится ближайшая "закладка".
– Перекрыть этот огромный поток наркотиков очень сложно. Потому что его распространяют бесконтактно. Кого ловить? Тех, кто "закладки" разносит? Мы троих поймали, на следующий день выйдет работать пять новых. Студентам через SMS предлагают такую работу за 4 тысячи в день. Всегда кто-то откликнется на это. Рассказываю на встречах с педагогами, что любой школьник или студент может купить наркотик и забрать "закладку" рядом, в соседнем дворе.
Вторая проблема – это появление дешёвых синтетических наркотиков и простота их употребления.
– Ещё в 2011 году на антинаркотической комиссии я предупреждал: давайте посмотрим на опыт Новосибирска. Там на улицах продают соли и спайсы. Давайте подумаем, что надо сейчас сделать, чтобы не допустить это у нас. Тогда мне несколько человек сказали: давайте работать с той проблемой, которая у нас есть, а не выдумывать новую. Через два года мои слова вспомнили.
Средняя продолжительность употребления соли, после которой с человеком ещё можно что-то сделать, по словам отца Евгения – год.
– После года очень трудно: депрессии жуткие, он просто реветь хочет с утра до вечера. И в таком состоянии единственное, что ему приходит на ум - уехать и уколоться. Поэтому соли - это такая бомба замедленного действия, она настолько цепляет. Человека мы не торопим. Особенно тех, кто слезает с современных наркотиков: солей и спайсов. Мозг где-то 3 месяца не может в себя прийти, и требовать с человека активной работы просто бесчеловечно, потому что он, бывает, и нескольких слов связать не может. Наставники, которые уже живут в центре долго, читают с новичками классическую литературу, просят пересказать прочитанное. Поначалу некоторые и страницы текста пересказать не могут, но со временем мозг начинает восстанавливаться.
Подсаживают на соль обычно спайсовых наркоманов. При употреблении любого вида наркотиков вырабатывается толерантность, то есть человеку надо употреблять всё больше и больше. В спайсы подкладывают небольшой пакетик соли, чтобы человек попробовал. Потом он уже спайс выбрасывает и начинает либо нюхать, либо втирать соль в десну. Через непродолжительный срок и этого уже не хватает, он начинает колоться солью.
– Доходит до того, что человек может делать 12-13 уколов в день. То есть каждый час надо колоться. По действию я бы относил спайсы и соли к сверхтяжёлым накотикам. Это даже хуже, чем героин.
С героином тоже есть изменения. В него начали добавлять примеси, которые имеют побочное действие. Раньше героиновые наркоманы жили десятками лет, сейчас умирают за 3-4 года.
Натуральные наркотики или наркотики, изготавливаемые из медицинских препаратов, популярные и доступные ещё десять лет назад, требовали долгой процедуры приготовления. Современные наркотики этого не требуют, и в этом заключается ещё одна доступность.
Сейчас обитатели центра готовятся к зиме. Рубят дрова, ведь в доме печное отопление, перекладывают водопроводную трубу от скважины на большую глубину, чтобы вода не замерзала. Отец Евгений занят хлопотами по сбору средств на ремонт соседнего заброшенного дома, который недавно удалось выкупить.
Дом позволит расширить программу и брать на реабилитацию большее количество людей. Забора вокруг дома после ремонта не будет.
Только ограды в сердце и разуме.
