«Я вышел из того возраста, когда хочется писать ради славы и ради денег»
На прошлой неделе в рамках литературной части четвертого Платоновского фестиваля искусств в книжном клубе «Петровский» прошло сразу несколько встреч воронежцев с известными российскими писателями. Первым с воронежскими читателями встретился Евгений Водолазкин – доктор филологических наук, литературовед и писатель, автор романов «Соловьев и Ларионов» (вошел в шорт-лист премии «Большая книга»), «Инструмент языка», «Лавр», получивший в 2013 году премии «Большая книга» и «Ясная Поляна».
Евгений Германович – ученик академика Дмитрия Сергеевича Лихачева, и с 1990 года работает в Пушкинском доме (Институте русской литературы РАН), а именно – в отделе древнерусской литературы. На встречу с писателем пришло около десяти человек. Им писатель не только раздал автографы, но и прочитал увлекательную лекцию по древнерусской литературе и ее связи с постмодерном (о чем в ближайшее время читайте наш отдельный материал). А после ответил на вопросы читателей, которые мы и публикуем.
Евгений Водолазкин
Доктор филологических наук, литературовед и писатель
«Писатель не должен быть жадным»
- Евгений Германович, как Вы относитесь к тому, что Ваши книги есть в свободном доступе в Интернете? Боретесь ли Вы с пиратством?
- Действительно, воровство в сети жуткое. Но я не принадлежу к писателям, которые с этим воровством борются. Я считаю, что писатель не должен быть жадным. В то же время я не сторонник того, что художник должен быть голодным. Кроме того, я вышел из того возраста, когда хочется писать для славы и для денег. Все это менее значимо после 45-ти лет.
Расскажу, как борются с пиратством в Германии. Когда человек что-то скачивает бесплатно, его IP-адрес вычисляют по базе, приходят домой и берут с него штраф - 2000 евро, на первый раз. Дальнейшие санкции гораздо больше ощутимы. У нас все это не так, но и жизнь устроена по-другому. В нашей стране люди небогаты. Мои научные книги тоже висят в бесплатном доступе в сети. По библиотечному штампу легко понять, что книгу отсканировал и вывесил в сеть один провинциальный университет, но как я могу предъявлять к ним претензии, когда у людей нет денег?
Я не против того, чтобы мои тексты и научные статьи можно было бесплатно читать или скачивать. Но я против того, что мой роман «Лавр» висит на 50-ти коммерческих сайтах, которые за скачивание берут деньги, рядом размещают жуткую рекламу. Ни от этих денег, ни от этой рекламы я ничего не имею. На популярных книгах наживаются какие-то посторонние люди, деятельность которых я совсем не собирался спонсировать. Это мне неприятно. Поэтому я не против того, чтобы люди читали мои книги бесплатно – я против того, чтобы на них наживались.
- Читаете ли вы электронные книги?
- Читаю, по нескольким причинам. Первая – обычные книги дорого стоят. Я читаю довольно много. Если бы я покупал книги в бумажном варианте, я бы, наверное, давно бы разорился. Вторая причина, которая для меня гораздо более значима, - бумажные книги мне некуда ставить. Конечно, наиболее интересные мне книги я все же покупаю. Но тогда приходится раздаривать те, что у меня уже есть. А вообще «новинки» популярных писателей у меня не задерживаются. Чтобы понять, что собой представляет та или иная книга, мне достаточно прочитать 0,14 ее части.
- Как Вы думаете, стали ли люди читать больше, благодаря электронным книгам и интернету?
- Мой хороший приятель Павел Басинский говорит, что, благодаря электронным версиям, люди, действительно, стали больше читать. И даже пиратские копии книг имеют свои положительные плоды. Потому что, когда человек читает книгу в электронном виде, то он рекламирует это в своей среде. А в его среде обязательно найдется пара-тройка тех, кто вообще не читает в электронном виде. Они купят бумажные книги. Этот механизм распространения очень действенен. А исследования на Западе и у нас говорят о том, что электронная книга – по большому счету, не конкурент бумажной. Сейчас уже вышли мои аудиокниги, и это тоже хорошо, потому что есть люди, которые не читают, а только слушают. Например, едет человек в машине и слушает «Лавра». Надеюсь, ему это поможет.
«Обычно юродствуют не по месту жительства»
- Какова роль писателя в современном мире? Ведь «поэт в России больше, чем поэт»…
- Как-то раз в Лондоне нам с Захаром Прилепиным задали примерно такой же вопрос – «куда идет Россия?». Я ответил, что это надо спрашивать у тех, кто на уровень выше. А Захар ответил наоборот: «Если вам кто-нибудь ответит на этот вопрос что-то путное, то только писатель, потому что писатель пишет и отвечает за каждое слово, а остальные только треплются». Писатель – это человек, который всегда должен думать над тем, как его слово отзовется. Михаил Шишкин, которого я очень ценю как писателя, в одном из романов подробно описал, как нужно правильно резать вены (потому что если сделать неправильно, тогда спасут). Я считаю, что такие высказывания безответственны.
На Западе писатель – это частное лицо, такое же, как пекарь или специалист по компьютерам. Часто это способ зарабатывать деньги – и все. В России, если ты не Донцова и не Акунин, денег на писательстве особенно не заработаешь. Российские писатели пишут ради некой сверхзадачи – помочь человеку, сделать так, чтобы читателю стало легче. Когда я рассказывал о Михаиле Шишкине, этот эпизод - частный сюжет. Ведь часто бывает, что натыкаешься на какое-то неосторожное слово в очень хорошем тексте. На самом деле романы Шишкина очень помогают. Его «Письмовник» - пожалуй, лучшая книга последнего десятилетия. Когда журнал «Афиша» предложил мне назвать лучшие романы 21 века, я вписал в этот список «Письмовник».
На Западе абсолютно неважно, что сказал писатель – он частное лицо. Важно то, что сказал глава той или иной партии, премьер-министр – люди, которые с точки зрения западного человека решают все. Они истина в последней инстанции. У нас же писатель всегда видит дальше всех. Эта традиция прервалась только в 90-е годы прошлого века, когда абсолютно никому не было интересно, что сказал писатель. Сейчас - наоборот. Я не смог бы ответить на вопрос, куда идет Россия? Но я прекрасно понимаю, почему такие вопросы задают. Кому еще задать такой вопрос? Только священнику и писателю.
- Как бы Вы охарактеризовали танцы «Пусси Райот» в храме? Есть точка зрения, что в них были элементы юродства.
- Да, там есть элементы юродства, но это не юродство. Это перформанс. Дело в том, что юродство имеет духовный смысл. Юродивый – это святой, который стесняется своей святости. Это святой, который скрывает свою святость. Аскет удручает тело – не есть, не пьет, не спит, и тело его превращается почти во что-то нематериальное. Таким образом, он отказывается от тела. Юродивый идет еще дальше: он не просто отказывается от тела – он отказывается от своей личности. Он размывает свою личность, становится, условно говоря, придурком. Аскет, который отказывается от тела, все равно всеми почитаем, и он это знает. В этом таится огромное искушение – искушение гордыней. Юродивый же скрывает свою святость. Он обычно вообще уходит из родного города и юродствует не по месту жительства. Недаром многие русские юродивые были по происхождению иностранцами – например, немцами.
«Пусси Райот» - не юродство, это глупость, за которой не стоит ничего значимого. Мне жалко этих девчонок за то, что они сидели в тюрьме. Симпатии к ним я не испытываю. Другое дело – для Бога никто не потерян, и травить этих девчонок нельзя. Просто по молодости человек совершает порой сумасшедшие поступки. Знаете, как говорят отцы церкви, «надо ненавидеть грех, но не грешников». У этих молодых людей еще все впереди, и их жизнь может повернуться по-другому.
«Идеология – это комплексный обед, в котором обязательно есть блюдо, которое ты не ешь»
- Многие ваши коллеги-писатели, такие как Захар Прилепин, Борис Акунин не скрывают своих оппозиционных политических взглядов. Как складываются Ваши отношения с политикой? Абстрагируетесь ли Вы от нее?
- На вопрос «ваши политические взгляды» я всегда отвечаю, что у меня их нет. Это не кокетство, а чистая правда. На выборы последние 10 лет я не хожу. Помню, что ходил на выборы в 1994 году - боялся, что коммунисты вернутся, но и к Ельцину относился более чем скептически. Свою общественную позицию я могу определить как христианский персонализм. Это персональное отношение к любому событию или явлению. Это не шкурная позиция «моя хата с краю»: я активно выступаю против того, что мне не нравится или за то, что нравится, но не люблю делать этого за компанию. Я не подписываю никаких писем. Если что-то не нравится, я пишу статью. Могу написать властям. Я не принадлежу ни к какой идеологии, потому что идеология – это комплексный обед, в котором обязательно есть блюдо, которого ты не ешь. Но его нужно есть, потому что заставят. Поэтому, если я человек, который соотносит себя с патриотами, «патриот» я ставлю в кавычках. На мой взгляд, у нас все патриоты. Кто же пожелает своей родине зла? Но те, кто позиционируют себя как патриоты, должны делать определенные вещи: куда-то не ходить, кого-то порицать. А те, кто считает себя либералами или демократами, должны на уровне рефлекса осуждать то, что делает правительство. В равной степени эти позиции мне не близки, и надо смотреть на каждый случай в отдельности.
Приведу такой пример. Мой учитель Дмитрий Сергеевич Лихачев формально находился в демократическом лагере. Когда начались варварские бомбардировки Косово, к нему приехала американская телекомпания. Телевизионщики направили на него камеры и спросили: «Дмитрий Сергеевич, что вы можете сказать о преступлениях сербов?». С точки зрения американцев, он должен был обругать сербов и сказать, что Америка поступает правильно. Но он ответил не то, что от него ожидали: «Я могу сказать только о преступлениях американцев. Потому что это преступления против человечности и против законов божеских». Телевизионщики его не записали, свернули камеры и укатили. Это – пример независимой позиции. Важно не быть заложником своего социума. Формально как ученый я нахожусь в либеральной среде, но я подписываюсь далеко не под всем, что говорят либералы.
«Литература – не рояль, без которого можно прожить»
- Евгений Германович, в российских вузах сейчас идет тенденция – сокращать бюджетные места для студентов-филологов. На воронежском филфаке в этом году Минобразования оставило абитуриентам только 10 бюджетных мест. За счет урезания гуманитариев больше бюджетных мест появилось у студентов технических специальностей. Правильно ли, на ваш взгляд, поступают чиновники от образования?
- Вы знаете, это общемировая тенденция. Я это хорошо знаю, поскольку у меня много коллег на Западе, я там часто выступаю. На гуманитарные науки идет мощный наезд всюду. А главной жертвой среди гуманитарных наук всегда являются слависты. Власть предержащим кажется, что литература и гуманитарные науки – это люксовый предмет, такой же, как рояль в доме. Он может быть, а может не быть. Это заблуждение. Знаете, у немцев есть поговорка: «У самого глупого крестьянина – самая крупная картошка». Они исходят из того, что фундаментальные вещи – производство углеводорода и прочее – не нуждается в знании литературы, гуманитарных тонкостей. Это глубокое заблуждение. Когда-то один из немецких канцлеров назвал Россию Верхней Вольтой с ядерным оружием. Это большая глупость, потому что в Верхней Вольте не может быть ядерного оружия. Одна из причин – в Верхней Вольте нет Пушкина. Для того чтобы были качественные вещи в технической сфере, нужно иметь Пушкина, Гоголя, Лермонтова.
Считать, что можно жить только техническим полушарием, - великое заблуждение. Ничего подобного! Оно ссохнется без гуманитарного полушария, и ничего хорошего не будет. Эта тенденция уже на исходе. Мне кажется, что 21 век будет во многом веком гуманитарного знания. Техническое знание нам предоставило все, что нужно: мы говорим по мобильным телефонам, летаем на самолетах, но человек-то лучше не стал. Прогресс касается только инструментов, только техники, он не касается ни человеческой души, ни человеческого ума. Несмотря на все наши технические возможности, мы молимся не пламеннее, чем Сергий Радонежский и пишем не лучше, чем протопоп Аввакум…
Текст: Анастасия Сарма
Фото: Олег Харсеев
