Вчера на сцене воронежской филармонии Театр.doc показал спектакль «9 месяцев/40 недель», открывший театральный фестиваль «Молодость». Шесть мужчин – без грима и накладных животов – на полтора часа перевоплотились в беременных женщин, оказавшихся в одном роддоме.
Не знаю, чего больше всего боятся мужчины, но женщины – рожать. Мама, рассказывающая маленькой дочке о том, откуда берутся дети, готовит ее в далекое и незавидное путешествие на пути к женщине, и девочка с ужасом понимает, что когда-то ей придется пройти через страшное испытание – «роды». Помню, что я сказала своей маме: «Я не хочу рожать».
А истории наших мам о том, как появились на свет мы, смахивают на триллеры, которые, спустя годы превращаются в былины, насыщенные такими деталями героических подвигов, о которых не слышал ни Илья Муромец, ни Алёша Попович. (Правда, былин о женщинах-роженицах в древнерусской литературе не было). Может быть, поэтому детям на вопрос, как они появились на свет, говорят, что их нашли в капусте. Или что их принес с доставкой на дом аист. Лучше не травмировать детскую психику подробным пересказом их вовсе непраздничного Дня рождения.
- У меня 40-я неделя, обвитие пуповины,- обращается вновь прибывшая в роддом беременная к акушерке.
- И чё? Пуповина – это не порок, не патология. Чё мы ее, размотаем?- отвечает та. - Ладно, фамилия.
- Мамедова.
- Ух ты! Откуда приехала?
- Москвичка я.
- Ух ты, москвичка! А внешность-то восточная…- Сколько полных лет?
- Мне 25.
- Со скольки лет живешь половой жизнью?
- С пятнадцати.
- Первая беременность?
- Первая.
- Чё, ни разу не беременела?
- Нет.
- Аборты были?
- Нет.
- С пятнадцати лет с мужиками спишь – и ни одного аборта? Врешь. А сейчас-то ты чего забеременела?
У 25-летней роженицы – (говоря медицинским языком, старородящей первородки) – нервный срыв. А акушерка говорит:
- Здесь кричать не надо – на маму свою кричать будешь. Бахилы есть? 10 рублей.
Типичный диалог в роддоме мастерски передается на сцене филармонии. Беременных и медсестру Марину играют шесть мужчин в футболках и джинсах – без грима и париков, без накладных животиков и прочих травестийных ухищрений. Все женщины обезличены – у них нет имен. Одна – первородящая, вторая - старородящая, третья – залетевшая, четвертая - vip-роженица, пятая - суррогатная мать, шестая – мать будущего малыша от суррогатной матери. Всего – шесть человек, хотя в оригинальной версии спектакля участвует девять актеров.
Спектакль «9 месяцев/40 недель» был создан в технике «вербатим», что с латыни переводится как «дословно». Это когда актеры сами берут интервью у реальных людей и перевоплощаются в них на сцене. За основу берется не литературный язык пьесы, а устная речь – со всеми ее особенностями. Попытка «доковцев» влезть в сознание и состояние беременных женщин не могут не напомнить то, что делает еще одна чисто мужская компания – «Квартет И» (взять, к примеру, их спектакль «Разговоры мужчин среднего возраста о женщинах, кино и алюминиевых вилках», фильм «О чем говорят мужчины?»). И, несмотря на то, что в спектакле Театра.doc полно иронии, он не такой легковесный, как кажется вначале.
Чем мужская игра привлекает женщин – основную аудиторию спектакля? Тем, что нога сильного пола впервые вступила на закрытую территорию российского роддома – этого типичного последнего бастиона «совдепии», с жуткими бытовыми условиями, с одним туалетом на этаже, с абсурдными требованиями к роженицам («Сейчас будем делать клизму – снимай бюстгальтер»), с хамоватой акушеркой, которая меняется на глазах, стоит только появиться vip-родящей. Рубль и связи решают все, в том числе и такое сакральное действо, как появление на свет ребенка.
Правда, в спектакле нет плохих персонажей. И вредность акушерки – приобретенная. Как выясняется в ходе действия, ее ребенок умер при родах, причем по вине врачей. Но виноватой выставили саму пострадавшую женщину.
«Врач в первый же день увидел, у моего ребенка хроническая гипоксия и хроническая фетоплацентарная недостаточность. Сначала мне прокололи плодный пузырь, потом поставили капельницу. С семи утра и до часа дня у меня были сильнейшие схватки. Иногда заходили медсестры, еще реже – врач. Потом что-то вкололи, потом что-то сунули в руки, я что-то накарябала. В спешке повезли в операционную. Минут пять ждали анестезиолога… Когда я проснулась, я сразу по их лицам все поняла. Ребенок умер. Потом врач сказал, что я виновата сама. Потом все утро я пролежала в родильном блоке, слыша, как рождаются малыши и плачут новорожденные, с мыслью, что своего-то я уже никогда не услышу. …Малыша я увидела спустя неделю, перед похоронами. Так что теперь я знаю, что у нас на небе есть свой ангелочек. Он выглядит так, словно только что уснул».
Роженицы негодуют по поводу того, что в общественном транспорте им не уступают места («Люди у нас сучкообразные. Всем на все насрать»). Спорят о том, можно ли во время беременности заниматься сексом – чтобы не навредить ребенку. Шутят: «Таскаешь вот так живот, а потом ребенок на папу похож будет». Vip-родящая дает мифический совет соседке по палате: «Ты главное челюсть не напрягай – чтобы там ничего не напрягалось».
Мужчины, хоть и сидят по-мужски, на корточках (чего никогда не смогут сделать беременные), но с сознанием дела имитируют схватки и потуги. Стонут и терпят. Заставить акушерку принять роды стоит больших трудов. И только когда одна из рожениц заступается за другую, обещая написать жалобу в Министерство здравоохранения, медсестра говорит: «Ну, давай, показывай – где у тебя там воды отошли».
Роды сравнивают с процессом поднятия промышленного холодильника на 10-й этаж – за 10 часов, без лифта и посторонней помощи («А на последнем этаже вместо ступенек вообще – бетонная горка»). Очень реалистичны наставления акушерки во время потуг: «Набрали воздуха – и выдыхаем через попу. Тужься! Какай, девочка!».
Серая реальность роддома передается с помощью соответствующих декораций. На сцене – серые приглушенные выдвижные ящики – похожие на те, где хранятся больничные документы. С ними контрастируют вкрапления ярко-красного цвета - ведро для мусора, бахилы, папки, телефон, детские игрушки, пупс-голыш. Сцены родов сопровождаются взрывами хлопушек, разлетающимися на сотни кроваво- красных блёстков.
Несмотря на то, что спектакль адресован, прежде всего, беременным женщинам, сделан он по-мужски. Иногда – с грубоватым юмором. С мужскими выражениями, которых женщины в своей речи не используют: «Глянет на мой живот – и сразу на полшестого». Для полного завершения образов актерам не хватило маленькой детали - фирменной утиной походки беременных, опоры на поясницу, которая все время болит от передвинувшегося на живот центра тяжести. А также жалоб женщин на то, что ребенок избивает их изнутри ножками, что очень ощутимо на последних сроках. Несмотря на это, спектакль достиг главного: зал смеялся и аплодировал. Смеялись и беременные девушки. А смех, как известно, заметно снижает количество накрученных за 9 месяцев беременности мифов и страхов. И горькое определение «старородящая первородка», которым отечественная медицина характеризует молодых женщин старше 25 лет, после этого кажется шутливой скороговоркой.
Автор текста Анастасия Сарма
Фото Констанин Кохаров
