Проходя мимо административного здания колонии строгого режима для неоднократно осужденных, мысли, что за стеной находятся преступники, не возникает.
Светло-зеленое здание, небольшая дверь, из которой выходят чем-то взволнованные люди, а рядом еще одна - с большой табличкой «Столовая». Скорее санаторий, чем уголовно-исправительное учреждение.
Показалось...
***
- Проходите, - Сергей из пресс-службы УФСИН нажимает на звонок стальной двери и пропускает меня внутрь. За дверью, отделяющей свободу от несвободы, небольшой коридор, окрашенный в ярко-синий цвет. Над забором по всему периметру – «егоза», а за ним - тяжелый гул.- Осужденные сейчас на обед строятся, как раз посмотрите, как это происходит, - обращается ко мне и указывает рукой направление нашего движения.
В колонну по несколько человек выстроены мужчины в темных робах. У каждого на груди белая этикетка, как у продовольственных товаров, а на голове темная ушанка, как у полицейских. Перед тем, как пропустить осужденных на территорию столовой, их досматривает сотрудник УФСИН.
Пройдя голодную колонну, мы оказываемся на большой территории, разделенной на несколько локальных блоков. Трехэтажные и двухэтажные здания по разным сторонам дороги больше напоминают спальный район. На небольших, выкрашенных коричневым цветом, столбах сохнут вещи, а в каждом блоке, на улице свободно общаются заключенные.
- Это отряды, на которые разбиваются осужденные. Вот первый отряд, а вот второй, - объясняет заместитель начальника колонии, подполковник внутренней службы, Олег Викторович Плотников. – У каждого отряда есть свой начальник, который следит за порядком.
- Например? – спрашиваю.
- У осужденных есть определенно регламентированный распорядок дня, по которому они должны действовать каждый день: подъем, утренняя проверка, завтрак, развод на работу, обед, съем с работы… Начальник отряда следит за условиями содержания, следованием распорядку дня, выявляет и фиксирует нарушения, - рассказывает подполковник.
Меня ведут в первый отряд. У входа стоит осужденный со скрещенными за спиной руками. Отчитывается начальнику по форме и отходит в сторону. Передо мной огромная комната, выкрашенная белой и синей краской. В ней более тридцати аккуратно заправленных кроватей. На стенах - небольшие картины, в дальнем углу – иконы, большой календарь и магнитофон. На прикроватных тумбах - живые цветы. На мгновение вновь забываю, что нахожусь в колонии. Условия получше, чем в санатории, в котором я отдыхала в школьные годы.
Показалось...
***
- Мне казалось, что условия должны быть строже, - обращаюсь к появившемуся начальнику отряда, Сергею Бутырскому.
- Нееет, - медленно качая головой, отвечает майор. - Строгие мы тут лишь по отношению к ним. А живут осужденные прекрасно. Именно поэтому многие из них неоднократно возвращаются обратно. А что плохого? День расписан по минутам, им не приходится думать, чем себя занять, в отличие от свободной жизни. Они прекрасно знают, что их тут три раза в сутки покормят, постельное белье постирают раз в неделю, а если кто-то заболеет - вылечат. Я уже не говорю о ПТУ и школах, которые находятся при колонии.
Начальник отряда приглашает меня пройти в его кабинет, чтобы переговорить уже там. В небольшой комнате письменный стол, несколько стульев, грамоты и икона над монитором.
- Жизнью осужденных после колонии интересуетесь? – спрашиваю.
Глаза подполковника начинают бегать из стороны в сторону.
- Ну, это не наша обязанность. А вообще, некоторые заезжают, благодарят, рассказывают о новой жизни. Как женились, как на работу устраивались... Такие истории слушать приятно, но бывает и наоборот. Приезжает в колонию человек, который уже сидел, спрашиваешь, как так вышло, а тот руками разводит.
- Вы воспринимаете их как преступников или как обычных людей?
- Когда читаешь приговор - убил, зарезал ради бутылки водки, обокрал - иногда приходишь в ужас. Но эмоции свои нужно держать при себе, поэтому относимся мы ко всем одинаково.
- Но наверняка после того, что вы видите тут, теперь доверяете людям меньше?
- В смысле? Я не понимаю, о чем вы.
Пауза. Сцена молчания. Олег Викторович пытается понять, что меня конкретно интересует, Сергей из пресс-службы нервно покачивает ногой, оценивая реакцию на вопрос своего сослуживца, а начальник отряда равнодушно смотрит в одну точку.
- Считаете себя скрытным человеком?
- Отчасти, - с облегчением делает вдох подполковник. - Но в основном по отношению к осужденным или бывшим осужденным. Вот вы встретите на свободе человека, который отбывал наказание, он вам столько воды в уши зальет, вы и не подумаете, что он когда-то наказание отбывал. А я пойму, как только он рот откроет. Так что тут скорее недоверие к ним, а не к обычным людям.
- Почему?
По выражению лица Плотникова становится ясно, что вопрос ему не очень нравится.
- У них потребительское отношение к обществу. Многие, кроме фразы «вы мне обязаны», других не знают.
Выходим из кабинета. Перед входом пробегает черный кот и ускользает из вида.
- Давайте мы вам лучше библиотеку покажем! – улыбается начальник отряда.
Пока мы направляемся в сторону библиотеки, продолжаю общение.
- Профессиональная деформация - это не про вас?
- Отчасти и про нас. Никто от этого не застрахован. Тем более, что мы не с обычными людьми общаемся.
Хотя нет. Все-таки не так! - подполковник начинает нервничать. – Мы ничем не отличаемся от людей любых других профессий. А самая мощная профессиональная деформация, как нам сказал психолог, у учителей.
Подходим к библиотеке. Начальник отряда командует открыть дверь и проходит внутрь. Осужденный, который следит за библиотекой, улыбается ФСИновцам. Взгляд падает на меня, и его глаза наливаются злобой.
Показалось...
***
Библиотека колонии напоминает школьный класс: парты, доска, на которой написана тема сочинения, книжные полки, кусок мела.
- А все-таки про профессиональную деформацию... неужели вы никак не ощущаете на себе изменений? – спрашиваю.
- Нет. Вам, наверное, кажется, что после того, как мы приходим домой, не перестаем думать о работе. А когда в автобусе едете, сможете распознать сотрудника ФСИН? Работа - она и есть работа. И вообще, вы задаете вопросы в каких-то негативных тонах, - обиженно отвечает заместитель начальника колонии.
- Это точно, - поддакивает майор.
Выходим из библиотеки.
- Можем пройти по другим отрядам?
- Нет. А зачем? Везде одно и то же, - с недоумением на лице произносит Плотников и приглашает пройти до церкви.
Перед ней еще один решетчатый забор, за которым толпятся осужденные в черных робах. Их много. Нас - нет.
Сергей из пресс-службы открывает калитку. Кто-то здоровается, кто-то с презрением отворачивается. Кто-то жадно всматривается в меня. Чувствуется ненависть и желание. Много и того, и другого. На мгновение показалось, что если бы не ФСИновцы, живой из калитки я бы не вышла.
Показалось...
***
Тюремная церковь ничем не отличается от любой другой за воротами. Если только размерами. Эта - меньше.
- Иконопись невероятная, - обращаю внимание сотрудников на рисунки над куполом.
- Это один из наших бывших осужденных рисовал, - рассказывают сотрудники.
- Сам?
- Да. Рисовал целый год. Но разве эти рисунки можно отличить от тех, которые вы видите в городских храмах? Нет. А вообще, наши осужденные любят здесь находиться. Им отводится определенное время на посещение, приезжает священник, исповедует… Тут даже колокол есть. А на клуб посмотреть хотите?
- Хочу.
Выходим из церкви и снова проходим мимо мужчин в темных одеждах. Стараюсь держаться ближе к сотрудникам. Подходим к небольшому зданию, из которого доносятся звуки музыки. Внутри - как в концертном зале советских времен: выстроенные в ряд старые кресла, небольшая сцена, по бокам которой - яркие кулисы. На сцене несколько осужденных с музыкальными инструментами в руках.
- Сыграйте что-нибудь для нашей журналистки! – командует подполковник Плотников.
Из толпы несколько шагов вперед делает мужчина с электрогитарой. Начинает солировать душевную песню о любви. Обращая внимания лишь на хорошо поставленный голос, я на мгновение забываю, что этот человек - преступник.
Показалось...
***
- На этом, наверное, все, - обращается ко мне Сергей из пресс-службы. Заместитель начальника колонии прощается с нами, обозначив свою максимальную занятость.
Мы снова проходим через синий коридор, на верхушке которого «егоза».
На выходе из колонии Сергей интересуется моими впечатлениями, потом обращает внимание на небольшую постройку.
- А это помещение гостиничного типа для длительных свиданий. Здесь к осужденным могут приезжать родственники на несколько дней, - отвечает Сергей.
- А мы можем туда попасть? – спрашиваю я.
- Нет, не в этот раз. Сегодня у нас уже никак не получится, - разводит руками Сергей, словно он чем-то огорчен.
А может быть, тоже показалось...
Автор: Дарья Васильева
