Есть такие люди – как комета: вжик – и пролетел мимо, обдав светом и искрами. Встречаешься с ними редко – но такое впечатление, что они из твоей жизни никуда не уходили, были в ней пусть за кадром, но постоянно.
Возвращение домой
С Валерием Ивановичем Абакумовым я познакомилась, когда он был заведующим отделением травматологии в «Двойке», а я – начинающей журналисткой. У меня была задача: сделать интервью с практикующим хирургом. Я пришла в кабинет как умная: с новеньким диктофоном и блокнотиком, но мои мирные намерения были пресечены прямо на входе в кабинет:
- Писать про хирургию хочешь? Переодевайся.
И меня повели в операционную, где на трех столах велись одновременно три операции, и дядька со спицей в локте вдруг начал биться в судорогах, а медсестра в чем-то белом с красными пятнами грозно приказала мне в обморок падать строго вдоль стены, чтобы не мешать. И блевать, если что, там же…
В итоге в обморок я не упала, а наоборот – провела в операционной вместе в Валерием Ивановичем пять часов без перерыва. Видела, как вставляют металлический штырь в локоть, собирая на него кость по частям, как вводят в позвоночник иглу для эпидуральной анестезии, и узнала, как выглядит мениск, когда он не внутри коленки, а под лучом операционной лампы. Все это стоило мне пары последующих бессонных ночей, но текст получился неплохой. Это было в 1997 году.
Затем мы потеряли друг друга из виду, потому что Валерий Иванович активно занялся новейшими технологиями протезирования суставов и часто был в учебных поездках.
В 2010 году мы встретились снова. У меня случилась неприятность: кошка когтем поранила сухожилие, и я потеряла трудоспособность. Доктор в платном диагностическом центре сказал, что нужна пластическая операция стоимостью в полмиллиона – или я навсегда останусь с неподвижным средним пальцем на правой руке. В панике я бросилась разыскивать единственного хирурга, которому доверяла полностью, потому что видела, как он работает – и нашла. В Железнодорожной больнице, в должности заместителя главного врача по хирургии. Он принял меня буквально за полчаса до отъезда в аэропорт, повертел так и этак мою руку, прописал компресс из нескольких препаратов на общую сумму 37 рублей – и улетел в Израиль на очередную международную конференцию.
И опять пропал.
Я уже думала, что он устроился где-нибудь в Сиэтле или Давосе, уморившись от бумажных войн с постсоветской медициной, но тут случилось чудо: мы встретились в больнице «Электроника», куда я пришла по своим делам.
Оказалось, что он не остался за рубежом, отказался от административной карьеры и теперь тихо и спокойно оперирует здесь, в больнице, параллельно налаживая работу травматологических коек в хирургическом отделении ЛДЦ «Пересвет». И при этом консультирует всех желающих починить свой опорно-двигательный, покалеченный в ДТП, на гололеде или у других хирургов, аппарат.
- Я тут занимаюсь реконструктивной хирургией, оперирую больных, у которых за длительный срок лечения не получен должный результат. Протезирование тазобедренного, коленного, плечевого, локтевого сустава, удлинение конечностей – всякие сложные случаи беру.
А почему же про это никто не знает, Валерий Иванович? Про то, что в Воронеже теперь можно сделать такую же операцию, как в Швейцарии или Германии, но на порядок дешевле!
- Меня находят по «сарафанному радио». Но в основном да – в области медицины у нас информационный вакуум.
Когда я вас искала, мне говорили, что вы уехали за границу. Где вы были все это время?
- В 2000 году я поехал в Сиэтл по американской программе подготовки. Учился там 2 месяца в крупном стационаре. Эта поездка заложила основу моего пониманию, какой должна быть хирургия. Я там на 15 лет вперед прыгнул, как в машине времени. То, что там делалось тогда, у нас только начинается.
Затем была поездка в Будапешт – подготовка по вентерскому остеосинтезу. В Кельн и Биттсбург – по спортивной травматологии. Очень хорошая стажировка была в Давосе. Там ежегодно в декабре собираются около полутора тысяч травматологов со всего мира, и для них проводятся продвинутые циклы. Две ступени ты проходишь в Москве – потом берут туда. Затем Ноттингем, Милан и Афины – протезирование...Был как-то в Вене на стажировке. В университете. Там проводились курсы англоязычные – как обычно, по протезированию тазобедренного и коленного сустава. Мы приехали – и нам дали возможность оперировать на свежих трупах.Я подхожу к столу - и вижу, что на нем лежит женщина. И у нее ногти на ногах накрашены свежим лаком. Вот, думаю, пути Господни неисповедимы. Еще два дня назад эта женщина сидела в салоне красоты, ей мастер делал педикюр. Она ходила по улицам Вены и не знала, что через два дня станет учебным пособием для русского врача из Воронежа. И ей вскроют тазобедренный сустав, чтобы кто-то в России смог ходить...
Работа хилера
А в зарубежных клиниках много наших оперируется?
– Я стажировался в Вестбадене в частной клинике. Небольшой такой приятный городишко. Оперирующие хирурги – все немцы, процентов десять из них – русскоговорящие. Там в вестибюле даже стоит доска, на которой написаны самые ходовые фразы с переводом: «Спасибо», «Покажите, где у вас болит» и прочие – специально для иностранных пациентов. Там я встретил русского, который представился «казахским немцем». Врачом он там работать не смог, устроился медбратом, но основная его задача – перевод, потому что русских очень много.
Есть в этом смысл? Там действительно эти операции делают лучше?
– Лучше у них – только оборудование и технологии. Но все, что делают они там, мы можем делать и здесь, дома. Потому что успех операций зависит не от технологий, а от конкретного хирурга, от его знаний и опыта.
Беда ведь в чем? В том, что наши инструкции устарели. Ведь кость – это дерево, которое растет корнями из мышц. И если кость от этих мышц очистить, что во всех наших руководствах прописано, то она умирает. На снимке – красота, но не срастается. А почему? А потому что ты ее убил своим вмешательством.Когда ты идешь на операцию, скальпель нужен только на то, чтобы кожу рассечь, а дальше работаешь пальцами. Руки – лучший хирургический инструмент. Когда ты работаешь пальцами – ты просто раздвигаешь ткани, не повреждая их. Ребята смеются: хилерская работа. Но это приходит только с опытом.
А дальше есть понятие доступа. Есть к суставу парадный ход, есть черный, есть через нервно-сосудистый пучок – они разные для каждого конкретного человека. Но нужно знать эту тропу. Это надо чувствовать. И к этому умению подходишь очень долго.
А еще, наверное, менталитет наш российский, да? Все, что «за бугром», лучше…
– И менталитет, и то, о чем я уже говорил: информационный вакуум вокруг нашей работы. У хирургов ведь как? Ты можешь сделать хоть две тысячи успешных операций, но сделаешь одну неудачную – и тебя заклюют.
Я, например, только протезов тазобедренных суставов около пятисот поставил в Железнодорожной больнице – это помимо прочих операций. Но был один случай, когда у больного образовался лигатурный свищ от шовного материала. Так этот свищ мне столько нервов попортил – вы себе не представляете! Хотя дел там было – иссечь и зашить.
А ведь каждый пациент, каждый случай – уникален!
***Был у меня пациент – железнодорожник возраста за сорок. Получил травму, разбившись на мотоцикле. Где-то в области был неудачно прооперирован. У него образовался тяжелый обезображивающий артроз тазобедренного сустава с кальцинатами. Никто за него браться не хотел. Я взялся. Обычно операция протезирования проходит за полтора-два часа, а с ним я возился четыре с половиной. Кровопотеря была – литров шесть. У меня была задача – сделать опорную ногу без боли, чтобы он смог ходить. Но когда я зашел в сустав, то понял, что протез не устанавливается – у человека поменялась анатомия сустава за эти несколько лет. Мышцы, которые должны были работать, превратились у него в рубцы. И для того, чтобы установить протез при существующей аномалии, пришлось прямо в операционной, на ходу, менять стереогеометрию сустава. Ставлю протез – вывихивается. Ставлю – вывихивается… С третьей попытки только получилось. Это был очень рискованный случай.
Через год я его смотрел, он вышел на работу, приехал сам на машине, только легкая хромота осталась.***Другой раз оперировали женщину, был поражен весь диафиз бедра. На снимке опухоль была видна значительно меньше. Пришлось дополнительно выпиливать 4 трансплантанта из таза, сантиметров на 15 наращивать бедро, чтобы возместить участок, пораженный опухолью. Плюс пришлось использовать искусственную кость и металлоконструкцию. Сейчас ходит, работает, претензий к бедру нет.***Парня прооперировали. До нас ему пытались сделать интромедулярный остеосинтез: выдалбливали кость, туда вставляли металлический штифт. Идея-то была хорошая. Но врач, который делал ему операцию, не рассчитал длину штифта, вставил слишком короткий. На ноге образовалось смещение в нескольких местах, кость не срослась. Нам пришлось штифт убрать и заново собирать кость. Мы использовали две швейцарские пластины внахлест, длину подгоняли прямо на месте. Ситуация осложнялась тем, что травма была в области нервно-сосудистого пучка.Помню, другого парня троллейбус сбил... Три раза я его оперировал, по частям собирал… Но встал, пошел, слава Богу.Они потом приходят ко мне. Приносят визитки, благодарят…
Вот сейчас наступает зима – и опять к нам повезут бабушек с переломами шейки бедра. А этот перелом очень плохо срастается. Потому что кровоснабжение плохое. И часто с этой травмой в больницу просто не берут. Говорят: «Сложный перелом, ничего не можем сделать, отдавайте последний долг». И увозят человека домой, кладут в постель, где он очень быстро зарабатывает пневмонию и пролежни – и отходит на тот свет. От момента травмы до момента ухода – полтора-два месяца.
А если протез ставишь – человек начинает ходить уже на вторые сутки. Это совершенно удивительный результат при переломе шейки бедра. Его поднял – и он пошел. Через неделю возвращается к обычной жизни. Почему никто в России не может понять, что в первые день-два это надо делать, пока у пациента не начались пролежни и пневмония, не атрофировались мышцы?За границей это давно уже все решено, там существуют такие маленькие стационары, как наш «Пересвет». Они там широко распространены, человек пришел, его прооперировали, день-два – и он идет выздоравливать, если это небольшая операция. А тяжелые случаи надо оперировать в "Электронике", где есть реанимация и кровь. Нельзя рисковать жизнью человека. Вот введения такой системы я добиваюсь у нас.Жалко, конечно, что мне уже не 40 лет. Но есть мозги и руки, есть опыт и знания – хочется их применить, чтобы это послужило для дела.
Для людей…
Справка:
Абакумов Валерий Иванович, врач-травматолог, ортопед высшей категории, кандидат медицинских наук, Отличник здравоохранения РФ, Заслуженный врач РФ.
Сфера практической деятельности:
- эндопротезирование крупных суставов;
- реконструктивная и эстетическая хирургия конечностей;
- хирургия кисти, стопы;
- плановая и экстренная травматология, ортопедия.
В 1977 г. завершил обучение в ВГМИ, в 1978 г. — интернатура по общей хирургии, г. Южно-Сахалинск.
1980 г. — первичная специализация по травматологии-ортопедии, Новокузнецк, ГИДУВ.
1981-1983 гг. — клиническая ординатура на кафедре травматологии-ортопедии и военно-морской хирургии Хабаровского государственного медицинского Института.
В 1978-1995 гг. работал в г. Южно-Сахалинск хирургом, врачом травматологом-ортопедом, последние три года — заведующим отделением санитарной авиации Сахалинской областной больницы, председателем Ассоциации врачей Сахалинской области, членом аттестационной коллегии Облздравотдела.
1996-2007 гг. — заведующий отделением травматологии-ортопедии ГКБ №2 — Воронеж, главный травматолог-ортопед г. Воронежа.
1997-2014 гг. — обучение в г. Москва: «Симпозиум по переломам шейки бедра» АО, международная школа АО — остеосинтез, «Симпозиум по актуальным вопросам эндопротезирования в России», «Заболевания и повреждения позвоночника» АО, «Симпозиум по ошибкам в травматологии-ортопедии», 2009 – «Симпозиум по эндопротезированию крупных суставов с использованием компьютерной навигации в Германии», «Лечение повреждений проксимального отдела плеча», ЦИТО «Ошибки и осложнения в травматологии», ЦИТО Международная конференция «Эндопротезирование крупных суставов», МНОИ им. Герцена «Малоинвазивные методы лечения опухолевого поражения костей», институт хирургии им. Вишневского «Высокие технологии в гнойной хирургии», Международная конференция» Современные повреждения и их лечение, «Международная школа АО «Плечо. Предплечье. Локтевой сустав», Современные технологии в артроскопической хирургии плечевого, коленного и тазобедренного суставов.
1990-1991 гг. – работа в Африке, Эфиопия, столица Аддис-Абеба, госпиталь «Менелик II», старший врач, специалист-ортопед.
С 1995 по 2014 г. – стажировки в зарубежных клиниках: стажировка в США, г. Анкоридж, штат Аляска, «Актуальные вопросы амбулаторной травматологии-ортопедии США», г. Сиэтл, штат Вашингтон, «Актуальные вопросы стационарной травматолого-ортопедической помощи в США», Германия, г. Кельн, «Инновации и новшества в лечении спортивных травм», Венгрия, г. Эгер-Будапешт, «Использование технологий «Санат Металл» в лечении травматологических больных, Германия, г. Питсбург, «Актуальные вопросы спортивной травматологии», Швейцария, г. Давос, международная школа АО. «Продвинутый курс лечения переломов», Греция, Афины, Международный конгресс Европейской хирургии тазобедренного сустава, Великобритания. Ноттингем — Международный мастер-класс «Реэндопротезирование тазобедренного сустава», Италия, Милан, Международный Конгресс хирургов тазобедренного сустава, Австрия, Вена, «Эндопротезирование тазобедренного и коленного сустава», Германия, Вест-Баден, «Методики и техника операций в хирургии стопы».
С 2007 по 2015 г. работал заместителем главного врача по хирургии ПУЗ «Дорожная клиническая больница на ст. Воронеж-1 ОАО «РЖД».
В настоящее время ведет прием в ЛДЦ «Пересвет» и в городской больнице СМП «Электроника».
